История рода Пласковицких
| Назад | Содержание | Дальше |
Среди войн и революций
Павел Константинович Пласковицкий (1870−1920) какое-то время помогал отцу по хозяйству, а потом почувствовал, что только мешает отставному полковнику развернуться. Кроме того, почувствовал себя взрослым и не хотел быть у отца на посылках. Если вспомнить что его отец и дед служили в армии, станет понятно, почему в 1893 году Павел Пласковицкий оказался на военной службе.
Начальство быстро заметило, что молодой граф склонен к теоретическим обобщениям, усидчив и грамотен. Поэтому корнета Пласковицкого сделали подпоручиком и перевели из кавалерии в штаб.
Здесь старательного офицера заметил фельдмаршал Алексей Николаевич Куропаткин – самый уважаемый военачальник русской армии. Его почитали все за особую обходительность и чрезвычайную аккуратность, за умение ладить со всеми и проводить любые мероприятия. Но сам Куропаткин больше всего гордился тем, что руководил штабом генерала Скобелева, а также своим умением составлять любые бумаги.
В 1898 году Куропаткина назначили военным министром Российской империи. Куропаткин не забыл талантливого юношу и взял поручика Пласковицкого в департамент стратегического планирования.
Вначале Павел Константинович восхищался солидностью и обстоятельностью своего начальника и покровителя. Но постепенно начинал понимать, что Куропаткин был нужен Скобелеву для канцелярской рутины. Куропаткин обладал удивительной способностью подменять любое дело обтекаемыми фразами и прописными истинами, которые всех устраивали и ни к чему не обязывали.
Поручик Пласковицкий очень увлекся идеей использования пулеметов. Он много раз бывал у Куропаткина со своими схемами пулеметного огня и планами производства пулеметов. Но всякий раз слышал одно и то же: «Пулеметы – это хорошо, это очень правильно. Но что мы скажем другим?!… Вот Вы, поручик, предлагаете все бросить и сконцентрироваться на пулеметах. А я думаю, что концентрироваться нужно на всех видах оружия. И, кроме того, штыки – гордость русского военного искусства. Вот когда я был еще начальником штаба в дивизии Скобелева…» И дальше шел подробный рассказ о длинных и скучных циркулярах, составленных Куропаткиным.
В начале 1904 г. Куропаткин велел паковать бумаги. Он получил новое назначение (командующего Маньчжурской армией) и собирался на войну.
У него был хороший план победы над Японией:
1) добиться главенства на море;
2) оказать решительное противодействие японскому десанту;
3) развернуть оборону до подхода главных сил;
4) после подхода главных сил перейти в наступление, вытеснить японцев из Манчжурии, а потом из Кореи;
5) высадить десант в Японию, разбить регулярную армию и подавить народное сопротивление.1
«У плана один недостаток, — мрачно шутил штабс-капитан Пласковицкий. – Нигде не написано, как именно все это делать».
«Конкретика, молодой человек, не наше дело, — отвечал Куропаткин. – Пусть думают генералы и полковники. Генералу Скобелеву министры и штабы никогда и ничего не конкретизировали».
Самая наглая ложь состояла в том, что нападение Японии все вокруг называли вероломным и неожиданным.
Еще 3 января 1904 г. Корея объявила, что будет соблюдать нейтралитет в начинающейся (!) войне России и Японии. Японцы весь январь стягивали корабли и высаживали дивизию за дивизией вблизи русских крепостей. 5 февраля Россия сама разорвала дипломатические отношения с Японией. 6 февраля японский флот двинулся к российским берегам, не таясь и захватывая торговые корабли россиян. 8 февраля японцы обстреляли канонерку «Кореец».
Адмирал
И дождались. Ночью 9 февраля японские миноносцы ударили по русской эскадре у Порт-Артура.
«Если мы не ожидали, то почему начальство так радо, что Япония напала первой, что теперь ее можно бить, не боясь реакции Европы! – думал Павел Константинович. – Это все смахивает на провокацию. Но, видимо, они плохо читали доклады о реальных силах Японии и, как всегда, не посчитали, что на фронт даже по железной дороге ехать целый месяц. Да, и пропускная способность единственной железнодорожной ветки мало кого волнует».
Но даже самые мрачные прогнозы оказались слишком оптимистическими. Японцы топили корабли на море и двигались к Порт-Артуру по суше. Надежда русского флота — умный, но суматошный адмирал Макаров погиб на флагмане, угодившем в собственное минное поле. Многочисленные, но разрозненные отряды русских суетливо отходили под сплоченным натиском японских армий.
Штаб Куропаткина распространял приказы и инструкции, в которых главнокомандующий приказывал «избегать превосходства сил противника, действовать с должной твердостью и благоразумием».
Капитану Пласковицкому надоело размножать пустые бумаги, и он ушел на фронт во главе роты пулеметчиков 11-ого Восточно-Сибирского полка.
18 апреля у города Ичжоу (на реке Ялу) произошло боевое крещение. Командир восточного отряда генерал Засулич был уверен, что его дивизии хорошо прикрыты холмами, горами и реками. Поэтому за полтора месяца, предшествовавших японской атаке, русские части безмятежно топтались на месте и даже не собирались окапываться.
И вдруг, как из-под земли, полезли маленькие и юркие солдаты в немецких мундирах и французских гамашах.
«В штыки!» - вопили русские командиры. Но им дружно ответили японские скорострельные пушки и пулеметы. Три японские дивизии, как трезубец, прошили русскую оборону, разорвали отряд Засулича на части и снова открыли огонь. Оборона рассыпалась и побежала.
Для прикрытия отступления на высоту 84.1 был выдвинут полк, в котором служил капитан Пласковицкий. Через два часа их полностью окружили и расстреливали в упор. Командир полка Лайминг построил уцелевших в штурмовую колонну и пробивался штыками. В хвосте колоны солдаты-пулеметчики, отстреливаясь на ходу, тащили своего тяжелораненого капитана. Каким-то чудом горстка израненных бойцов пробились к своим. Фельдшер долго боролся за жизнь изрешеченного капитана.
А между тем положение русской армии ухудшалось с каждым днем. Разнотипные корабли русского флота выходили разрозненными группами и мужественно погибали. Сухопутные полки также геройствовали и умирали в одиночку. А Куропаткин уже написал 5 томов всевозможных циркуляров и 2 тома мемуаров о русско-японской войне. Всего он напишет более 20 томов циркуляров, 7 томов мемуаров и один отчет в четырех томах.
Летом 1904 года единая дуга японских армий зажала южные отряды русских на Ляодунском полуострове (Квантуне) у Порт-Артура. И пока Маньчжурская армия России топталась западнее этого полуострова, японцы расстреливали голодных защитников города-крепости.
Только в августе 1904 года Маньчжурская армия решила прорвать окружение Порт-Артура. Куропаткин похвалялся, что создал «наполеоновский кулак» и двинет этим кулаком по городу Ляояну. «Кулак» завяз в раскисших полях, покрытых высоким гаоляном. Его обложили японцы. У русских было 195 тысяч бойцов, у японцев – 105. Но Куропаткин решил, что японцев больше, и начал отступление под интенсивным огнем противника. Отступив до Мукдена, Куропаткин узнал о своем подавляющем превосходстве и решил вернуться. Опять наткнулся на японцев и опять отошел.
Защитники Порт-Артура остались в окружении, их пять месяцев расстреливали из мощных гаубиц. К новому 1905 году генерал Стессель сдал крепость неприятелю.
И тогда японцы собрали все свои силы (245 тысяч) и обрушились на 390-тысячную русскую армию под Мукденом. 10 марта 1905 г. русская армия была разбита и бежала, не останавливаясь, более 200 км. Война на суше закончилась.
В мае 1905 г. под Цусимой японцы уничтожили большую русскую эскадру, пришедшую с Балтики.
23 августа 1905 был подписан Портсмутский мир, по которому Россия признала японскими Квантун, Южный Сахалин и Корею.
К тому времени сама Россия уже полыхала изнутри.
Началом Первой русской революции считается расстрел мирной демонстрации в Петербурге – «Кровавое воскресенье» (22 января). Потом были стачки протеста, в том числе в 30 городах Беларуси.
Самая близкая к имению Пласковицких стачка была в Минске. После Первомайских выступлений все стихло. Но в июне опять началось. Зашумели крестьяне-поденщики и батраки в большинстве близлежащих деревень. В разгар страды стало модно вместо того, чтобы идти в поле, собираться посреди села и долго кричать про свою тяжелую крестьянскую долю. Некоторые этим не ограничивались. В соседних имениях самовольно рубили панский лес, жгли усадьбы, травили скот, топтали посевы, бастовали, отказывались платить подати и налоги.
Заводилами выступали сельские учителя. Это насторожило Пласковицких. Старый граф даже добился ссылки двух учителей под предлогом чрезмерного пьянства. Могло быть хуже – Павел Пласковицкий собирался пристрелить особо нахальных горлопанов. И он сделал бы это, поскольку мучился от ран и был зол на весь мир. А тут еще эти – «революционеры».
Правительство, помещики и капиталисты, испуганные революцией, легко соглашались на уступки экономического характера, повышали зарплату, снижали продолжительность рабочего дня до 8 часов. Но это только распаляло аппетиты восставших и их вождей.
Новые вожди видели себя руководителями российской империи. Будущий предводитель пролетарской революции и Красной армии Лев Троцкий уже верховодил в Санкт-Петербурге, опираясь на рабочий Совет столицы.
В августе Николай II опубликовал манифест о созыве Государственной думы, формируемой зажиточным населением. Очередная уступка верхов вызвала очередную волну негодования низов. В августе-сентябре прокатились забастовки рабочих в промышленных городах империи.
К осени стало ясно, что урожай низкий и промышленная продукция в дефиците. Но восставший народ требовал хлеба и винил не себя за безделье, а власть за жадность.
25 октября остановились все поезда – Всеобщая стачка. Революционный комитет в Мозыре даже взял власть и создал Мозырскую республику, которая продержалась до 7 ноября.
30 октября 1905 г. вышел царский манифест о правах и свободах граждан Российской империи.
Но после этого власть пошла в наступление. Уже 31 октября на Привокзальной площади в Минске расстреляли демонстрацию («Курловский расстрел). Одновременно разогнали такие же демонстрации в Витебске, Полоцке, Сморгони и других городах.
В конце года для успокоения крестьян Правительство отменило выкупные платежи за землю. Село к зиме угомонилось.
А в Москве строились баррикады – Декабрьское вооруженное восстание. В Беларуси до вооруженных столкновений дело не дошло, хотя в некоторых городах об этом много говорили большевики и эсеры. Правда, без жертв не обошлось и у нас: около 20 крестьян и рабочих было убито или ранено.
В 1906 – 1907 годах Первая русская революция продолжалась, но революционный запал в Беларуси фактически иссяк. Кроме незначительных волнений среди рабочих, крестьян и солдат, можно вспомнить покушение на минского губернатора (января 1906 г.), а также съезд учителей, за участие в котором пострадал Якуб Колос.
24 декабря 1905 года вышел новый закон о созыве Государственной думы, наделенной законодательными полномочиями и избираемой всеми сословиями (каждое сословие свое количество депутатов). 10 мая 1906 г. она собралась. Два месяца депутаты спорили и ругались по вопросам справедливого распределения земли. 22 июля царю надоело, и он разогнал думу. Обиженные депутаты удалились в Выборг, и целый месяц рассылали оттуда революционные решения с призывами не платить налоги, не выполнять повинности, бороться с оружием в руках. Но народ уже опасался крайних мер, наученный пушками, шашками и нагайками карательных отрядов.
5 марта 1907 г. собралась Вторая дума. Она спорила о земле больше трех месяцев. 16 июня разогнали и ее. В тот же день был опубликован новый избирательный закон, который вся оппозиция признала государственным переворотом.2 Новый закон сузил до минимума права народных избранников и увеличил квоту помещиков в думе до 51 процента от общего состава думы. Это означало конец первой русской революции.
Выборы в Госдуму и ее первые заседания оказались делом необычным и потому интересным. Таких речей никто раньше не слыхивал. Пласковицкие выписали с десяток газет и журналов, чтобы следить за выборами и думскими дебатами.3 Читали много, но в политику предпочитали не соваться.
Политическая трескотня притягивала внимание и развеивала тяжкие думы Павла Пласковицкого. Но еще больше помог отец. А это было непросто – разочарования от русско-японской войны и кризис среднего возраста совпали. Павлу казалось, что жизнь прошла и есть только один выход – покончить с собой, по-модному, как знаменитости, о самоубийствах которых так часто пишут в газетах.
Но мудрый отец успокаивал: «Если не получается служить большой Родине, если империя не нуждается в твоем уме и мужестве – служи малой Родине, служи семье!»
Постепенно Павел оттаял. Вместе с ним стало оживать и поместье. И тут, как назло, умер отец – Константин Антонович Пласковицкий. Умер и не увидел, как жизнь пошла на лад.
Сменив отца, Павел Константинович оказался еще одним офицером, которого поглотило сельское хозяйство.
Шел 1909 год. Начался бурный рост промышленности. С 1909 по 1913 объемы промышленного производства увеличились почти в два раза.
Появились многочисленные акционерные общества. Они хвастались фантастической прибылью. Но осторожный Павел Константинович не стал покупать предлагаемые акции табачной фабрики «Неман» (Гродно), льнопредприятия «Двина» (Орша), русско-бельгийского банка (Минск), московского ОАО «Шеврохром», выпускавшего в Минске обувь «Скороход». Он предпочитал надеяться на себя и свое хозяйство, а не на проценты от доброго дяди.
Еще в 1902 году
Сначала он отменял выкупные платежи и разрешал передачу общинных наделов в личную собственность (1905−1906 гг.). А в 1910—1911 решил, что добровольное развитие частной собственности идет слишком медленно, и развернул на селе насильственную приватизацию земли. Общины упразднялись, земля делилась между общинниками. За пару лет приватизировали более половины общинной земли. Только в Беларуси образовали 13 тысяч новых хуторских хозяйств. Одни словом, это была настоящая кампания, с ее обычной штурмовщиной и начетничеством.
Общинники-бедняки быстрее других получали свою долю, продавали ее кулакам и помещикам. Деньги у них не задерживались, а кормить их никто не собирался. Взбудораженное село наполнялось пролетариатом, которому нечего терять.
Некоторые крестьяне прельстились заманчивыми предложениями о переселении в Сибирь и снялись с насиженных мест. Но из 100 человек 12 гибли еще на пути в Сибирь.
Пруссия вводила хуторское хозяйство боле 100 лет. Столыпин рассчитывал все завершить к 1918 году. Он говорил, что ему не нужны великие потрясения, но сам потряс страну до основания. В 1911 году эсер Богров прервал жизнь энергичного реформатора. В 1917 году эсер Керенский отменил сами реформы.
Конечно, столыпинские реформы помогли быстрому обогащению тех, кто умел и любил обогащаться, но зато и ускорили разорение ленивых и невезучих.
Производство развивалось, но еще быстрее развивалось пьянство. С 1911 по 1913 год производство алкоголя на Беларуси выросло с 8,7 до 14,2 млн. ведер.
Первым результатом столыпинских реформы стал рост производительности труда и урожайности. Вторым – резкий рост числа недовольных чужим богатством. К 1914 году в Беларуси 68% крестьянских дворов составляла безземельная беднота, а кулаки только 12%.
В начале 1914 году американские статистики исследовали занятость населения в Беларуси и выяснили, что более половины жителей не имеют определенных занятий. Эту статистику подтверждает перепись беженцев из Беларуси в конце 1917 года: более 50 процентов беженцев до войны не имели стабильных доходов и считались люмпен-пролетариатом.
А тут еще помещики и офицеры бросились продавать землю Крестьянскому банку и разъезжаться по миру. Число белорусских дворян землевладельцев с 1900 по 1917 уменьшилось в 2,5 раза. Таким, как Павел Пласковицкий, становилось одиноко и муторно среди вскипающих сел. Впервые в истории поместья пришлось нанимать сторожей для защиты от воров и поджигателей. И Павел чувствовал, что добром все это не кончится.
Поэтому начало первой мировой войны он воспринял, как выход из сложившейся ситуации. Пока одни выкрикивали здравницы «Богу, царю и Отечеству», а другие, пользуясь демобилизационной неразберихой, громили все вокруг, капитан Пласковицкий ушел на фронт. И как человек с большим опытом штабной работы был направлен для прохождения службы в Ставку Верховного главнокомандующего4.
Еще накануне войны все кричали о мире. Модные журналисты и писатели беспрерывно твердили о том, что «миллионщики» не позволят развязать большую войну, потому что она испортит внешнюю торговлю и снизит прибыли. Государи всех стран и народов не вылезали из-за столов переговоров, за которыми обсуждались и подписывались договоры о вечной дружбе, мире и разоружении.
Но война все-таки началась. И все узнали, что мир давно разделился на два враждебных лагеря: сторонников Антанты (Англия, Франция, Россия) и приверженцев Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия).
Убийство сербским террористом наследника Австрийского престола эрцгерцога Фердинанда прозвучало, как выстрел стартового пистолета. Все страны бросились писать ультиматумы и объявлять войну друг другу.
Немецкие войска нанесли сокрушительный удар на западе и победоносно шли к Парижу. С трудом отбивающиеся от наседавших немцев Англия и Франция принудили Россию ударить немцев с тылу – вступить в Восточную Пруссию. Там среди озер и болот нашли ужасную смерть две российские армии (более 200 тысяч), разбитые по одиночке одной небольшой армией Германии.
Граф Пласковицкий только тяжко вздыхал: «Как не умели действовать сплоченно, так и не умеем!» Наученный горьким опытом общения с Куропаткиным он уже не пытался убеждать начальство в своей правоте.
Начальство же радовалось первоначальным успехам в Галиции против австрийской армии. Но не долго: Германия помогла австрийцам, а с юга на Россию напала Турция. В мае 1915 года русские войска оставили Галицию, в июле – Польшу и Литву. Линия фронта приближалась к Беларуси. 3 сентября 1915 г. немцы взяли Гродно, а потом, осуществив Свентянский прорыв, Вильно, Вилейку, Молодечно, Борисов.
2 октября 1915 г. поместье графа Пласковицкого оказалось в зоне немецкой оккупации. Из оккупированной Беларуси вышли 1,5 млн. беженцев. В войсках и среди беженцев бушевали эпидемии. Жена и дети графа к этому времени перебрались к родственникам в Копыль. «Почему же они не поехали со мной», — убивался граф. Графские владения были разграблены и разрушены местными мародерами. Но личные горести как-то терялась на фоне тотального уничтожения Российской империи.
Самыми страшными выглядели сводки убитых и раненных. Никогда еще не было таких огромных армий, и никогда армии не теряли солдат миллионами. Впервые русские солдаты сдавались в плен сотнями тысяч. Это было началом долгой агонии, завершившей крахом 1917 года.
Светлым пятном среди всеобщего кошмара провальных операций была общая радость после Брусиловского прорыва в июле 1916 г. Но удачная операция талантливого полководца быстро выдохлась, и войска вновь отступали.
В 1915 году грянул невиданный экономический кризис, охватывающий одну сферу за другой. Темпы падения от 20 до 40 процентов в год. Крупные города сидели на голодном пайке с октября 1915 года. Империя разваливалась на глазах. Жизнь большинства ее подданных становилась абсолютно невыносимой.
8 марта 1917 г. обозленные голодом рабочие Санкт-Петербурга восстали. Началась Вторая русская революция – Февральская (по старому стилю). 16 марта царь отрекся от престола. Дума создала Временное правительство и его комитеты на местах. Параллельно социалистические партии формировали Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Это называлось двоевластием.
Но двоевластие стремительно превращалось в многовластие: размножались и разрастались всевозможные организации, объявлявшие себя истинными выразителями народных интересов.
Началась всеобщая и беспощадная борьба за власть. В этой борьбе самой дерзкой, хитрой и решительной оказалась маленькая, но стойкая группа большевиков – Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) во главе с
Павел Пласковицкий ненавидел большевиков. И не только потому, что они истребляли имущие классы. Ему никогда не нравилась власть толпы и партийное руководство. Во имя порядка он с удовольствием принял бы любую личную диктатору. Но диктатуру пролетариата – никогда!
Поэтому он поддержал генерала
3 декабря большевистский нарком – прапорщик
Воспользовавшись немецкой революцией, большевики решили вернуть себе все, что отдали Германии, и даже больше. Но почти то же самое хотел взять маршал Пилсудский для Польши, возрожденной согласно Версальскому договору.
В течение 1919−1920 Красная армия и Войско Польское дрались за белорусские земли. И вообще все кому не лень кроили и перекраивали нашу территорию.
Чем занимался Павел Пласковицкий с ноября 1917 года по январь 1919 года неизвестно. Может быть, искал свою семью и пытался защитить ее от бесконечных опасностей. Может быть, вместе с генералом И.Р. Довбора-Мусницким воевал и с немцами и Красной Армией за независимость Речи Посполитой.
Но уже феврале 1919 года он был в армии Юзефа Пилсудского. Будущий диктатор Польши называл себя социалистом и даже состоял в Польской социалистической партии. Но он не собирался делить свою власть ни с какой партией. Кроме того, он тоже ненавидел большевиков.
Такой маршал графу Пласковицкому нравился. И Павел Пласковицкий погиб в августе 1920 г., спасая Варшаву Пилсудского от красных орд Тухачевского.
| Назад | Дальше |