Комплекс референдумности
(июнь 1995 г.)
Прошедший референдум1 оказал неизгладимое впечатление на пишущую братию. Пример оказался заразительным. В ранг предрассудка возведено убеждение в том, что течение нашей жизни определяется простыми ответами на незамысловатые вопросы.
«Куда идешь, Беларусь?» – вопрошает А. Бурда (газета «Белорусский рынок» № 22 1995г.) И сам себе отвечает: «Мы отказались выбирать», «не впервые наказали себя, отказавшись выбирать свободу и заплатить за нее», «не стали независимыми» – «не вошли в чей-то состав». В то время как у соседей «народ свой выбор сделал».
Конечно, если бы у Беларуси был реальный выбор между присоединением и независимостью, и она реально могла выбирать, то образ Буриданова осла, сотворенный А. Бурдой, был бы самым подходящим образом.
К сожалению, выбор из двух вариантов, как на референдуме: встречается в жизни очень редко, обычно вариантов гораздо больше, чем кандидатов в депутаты Верховного Совета по всем округам, а выбирать иногда не приходится, поскольку судьба и ведет, и тащит.
Между черным и белым есть множество цветов и оттенков. Причем каждый из них кажется отказом от черного и белого, кажется отсутствием выбора. Конечно, нельзя быть немножко беременной, но можно быть по-разному цветным, не будучи черным. Это, во-первых. А, во-вторых, был ли выбор в смысле определения цвета путем свободного волеизъявления?
Путь Беларуси в будущее, как и ее сегодняшнее состояние нельзя сконструировать по образу и подобию богатыря на развилке дорог. Даже у одного человека между осознанными выбором и реальными действиями дистанция огромного размера. Тем более отличается жизнь народа от его ответа на примитивный вопрос: «независимость или присоединение».
С моей точки зрения, следовало бы изучать не наши мнения о независимости, а реальное положение вещей, реальную степень единства и независимости.
Спросить у народа, конечно, можно и о более сложных вещах, но знает ли он «куда несет нас рок событий»?
И до какой же степени надо быть интеллигентом (интеллектуалом) чтобы до беспредела абсолютизировать элемент сознательной разумности в народе, и совершенно игнорировать объективные процессы, развивающиеся не только помимо, но и вопреки его воле.
Подавляющее большинство высказалось за СССР, а нерушимый вскоре рухнул. Почти такое же большинство высказалось за интеграцию с Россией. Но этот выбор говорит лишь о наших «благих желаниях», а жизнь меж тем идет своим чередом: жаждущие объединения продолжают удаляться.
Кроме общего отвлеченного вопроса «единство или независимость», есть множество других вопросов, на которые отвечают не словами или бюллетенями, а поступками.
Не мы ли пеклись о богатстве внутреннего рыка и возводили кордоны и таможни на прорезавшихся границах?
Не мы ли пытались пополнить свой рынок самодельными деньгами и энергично сопротивлялись диктату Центробанка России – за что и были выброшены из российской рублевой зоны?
Не мы ли создавали абсолютно автономные и самодостаточные структуры государственной власти от армии до Президента, каковой получился принципиально не желающим зависеть от чего или кого бы то ни было? И не потому, как представляется А. Бурде, что «народ не поймет», а потому, что наш Президент сам такой же, как и народ. Да и кроме Президента хватает других — не менее «самостийных» господ и товарищей в нашей державе. Достаточно вспомнить самого «независимого в мире» Председателя Нацбанка Богданкевича С.А.
Не мы ли создали целую сеть мелких посольств и представительств за рубежом и приняли от имени Республики Беларусь целый ряд обременительных и почетных обязательств? Не к нам ли, в конце концов, ездит и пишет сам Билл Клинтон2?
Не наш ли Верховный Совет около пяти лет принимал законы местного производства, которые, даже не отличаясь по сути, очень отличаются по форме и структуре от законодательства любого другого государства?
Не у нас ли заговорили на улицах, в салонах и госучреждениях на «роднай мове» и запаслись всевозможными «слоўнiкамi».
Не мы ли стали платить по внешним долгам, избавляясь от самой сильной долговой зависимости?
Не у нас ли самый непобедимый в Европе «блок коммунистов и беспартийных»? И не потому ли, что мы в абсолютном большинстве своем желаем жить как при капитализме, а работать как при социализме, исповедуя некую «памяркоўна»-общинную (не сказать, коммунистическую) идеологию, чуждую и чопорному западу, и необузданному востоку?
И это только в первом приближении. А, если снизить высоту полета абстракции, то мы найдем тысячи различий и расхождений, которые буквально на глазах увеличиваются и усиливаются, делая нас все более отличной от других стран «Беларусью».
Насколько долговечен процесс распада бывшего Советского Союза и как долго будет формироваться самостоятельное государство в центре Европы, сказать не берусь. Но понимаю, что ответ на этот и многие другие, не менее занимательные вопросы надо искать не путем выявления желаний во время опросов и референдумов, а путем кропотливого анализа всей реальности.
Развал СССР болезнен для каждой его частицы, и желание сохранить и восстановить былое единство порождено этой болью, стремлением от нее избавиться.
Но связи рушатся, взаимодействие уменьшается. И вот уже Президент Беларуси, громогласно призывающий к объединению, с гордостью заявляет, что вместо 90% оборота, осталось только 50% оборота с обособившимися частями былой империи.
Сознательно мы продолжаем лепить СНГ, разбирая на кирпичики бывший единый, могучий и нерушимый Союз ССР, поверженный в результате холодной войны.
Многие формы искусственно создаваемого единства представляют собой либо по-новому названные обломки старых связей, либо благие пожелания прикрывающие зияющие трещины.
Нельзя сказать, что нет ни одного факта, свидетельствующего о возникновении новых форм единства и взаимосвязи, а потому нельзя исключать возможности их развития и восстановления былого единства. Но пока эти объединительные тенденции, с моей точки зрения, не стали преобладающими, пока приближается «период полураспада».
Мы не сможем объединиться в союз даже, если на то будет стопроцентная добрая воля, но не будет объективных объединительных процессов.
Бесполезно предлагать народу один выбор из двух вариантов, если весь народ и каждый человек в отдельности делает этот выбор ежеминутно каждым своим поступком. И если из этих поступков складывается целостная картина и определенная тенденция, то просто жаль людей, которым эта тенденция не нравится и причиняет боль.
А. Бурде не нужно далеко ходить за примерами достаточно обратить взор на самого себя. Чем занимался он до и во время референдума и выборов? Может быть, он усилено думал о том, что, кого и как выбрать, и не писал о том, что вопросы референдума просто непонятны – из чего вытекала невозможность сознательного выбора? Может быть, он искал и находил достойных кандидатов в депутаты, выставляя их на всеобщее обозрение? Нет, он писал о белорусской макроэкономике, о курсе валют на территории Республики Беларусь, о рекламе в белорусских изданиях.
Он тоже не делал сознательного выбора за или против независимости, но, вычленяя силой мышления белорусскую макроэкономику, белорусский валютный рынок и белорусский рекламный бизнес на страницах «Белорусского рынка» и «Белорусской деловой газеты», он вольно или невольно, лил воду на мельницу независимости, способствовал явному размежеванию там, где это размежевание ощущал его тренированный разум специалиста. Он просвещал умы менее развитые и менее просвещенные, подспудно убеждая их в наличии независимости.
За примерами вообще ходить никуда не нужно. Вот статья «Куда идешь, Беларусь?» Даже самые ярые «нацыянальна свядомыя беларусы» не объявляли Беларусь до такой степени «уникальной» на фоне всех и всяческих соседей, какой увидел ее автор этой статьи. Так куда же на самом деле движется А. Бурда, плывущий на корабле по имени «Беларусь»? Не очевиден ли ответ?! На ближайшую перспективу, по крайней мере, весьма очевиден…
Главное при выборе все же не «осознание неизбежности» и «готовность», как пишет А. Бурда, а «конкретные исторические условия», как написано у него же чуть выше.
Кроме того, выбор между зависимостью и независимостью, это не единственный выбор, и не единственная система координат в многомерном мире. И если сознательный выбор между независимостью и зависимостью одновременно есть выбор между войной и миром, между подъемом и упадком жизненного уровня, то пусть меня простит А. Бурда, но более разумным и гуманным будет выбор мира-достатка-зависимости, чем войны-голода-независимости, хотя само по себе рабство чаще всего связано с голодом и войной, а не миром и достатком.
Ограничив себя рамками одного вопроса «независимость или единство», А. Бурда перестает видеть другие не менее очевидные противоположности «согласие-покорность», «здравый смысл — молчание болота», и вообще в полемическом задоре доходит до парадоксальной неспособности воспринимать происходящее. «Мы за бездействие ничего не получим», – пишет он, как будто не видит вокруг себя сплошь действующих белорусов.
Конечно, если сознательный выбор независимости или зависимости есть единственный вид действия, а зависимость или независимость в своих абсолютных проявлениях есть единственный результат и результат только сознательного выбора, то фраза «ничего не получим» абсолютно логична и справедлива. Но в том-то и дело, что нельзя до такой степени обеднять жизнь силой своей абстракции. По крайней мере, не скажет же А. Бурда, что он ничего не делает?! И я скажу, что очень много и напряженно работаю. Тем более, это скажет (и говорит) Президент и иже с ним. «Так что же мы делаем, что не делаем и что получим?» – так спросить гораздо конкретнее.
Ей-богу одних только видов независимости гораздо больше, чем «самостоятельных путей к рынку», признаваемых А. Бурдой.
Впрочем, тот вид рынка, в который, по мнению А. Бурды, мы все же войдем, но последними, тоже не выбирают. Рынок для государства, это не то же самое, что базар для отдельного человека, на который можно прийти раньше или позже. Внутренний рынок это система товаро-денежных взаимосвязей в государстве, которая в том или ином виде налицо всегда, и всегда претерпевает те или иные изменения. Можно говорить о цели нашего развития, но нельзя выдавать эту цель за единственно возможную реальность, которую можно получить только в будущем, игнорируя ту реальность, которая есть, объявляя ее чем-то достойным преодоления на пути к рынку.
Если есть белорусский рынок, и он находится в неком процессе становления, то и результат развития надо выводить из реального развития, а не из собственных или всенародных волеизъявлений.
Если мы бредем на восток, то эфемерными становятся устремления на запад, даже если вдруг выбор западного направления получит всенародную поддержку на самом представительном референдуме или при проведении самого массового социологического исследования. Судите по делам нашим, а слово к делу ни пришьешь, если дело прямая противоположность слова.
Разумеется, опасно преувеличивать и роль объективных процессов в противоположность сознательным выборам, ибо одной из составляющих этих процессов является осознанный выбор всех и каждого из нас в каждом конкретном случае.
Кроме того, в этом мире полно всевозможных случайностей, которые не зависят ни от логики сознания, ни от логики событий, и именно они своей непредсказуемостью делают нашу жизнь интересной. Скучно было бы, господа, пожинать тощие плоды референдумов и получать логически очевидные последствия.
«Умереть нам не дадут. Жить тоже» – патетически восклицает А. Бурда, загнанный в тупик собственными умозрениями о правильном и однозначном выборе.
Избавьтесь-ка, дорогой друг, от комплексов, порожденных референдумом, ведь именно они порождают мысль о бесперспективности и безрадостности существования при неоднозначном ответе на примитивно-плоский вопрос. Жизнь не так проста, чтобы требовать от нее «да-да», «нет-нет» по каждому вопросу. Более того, простые вопросы тупы как булыжник, когда требуются более тонкие орудия мысли.
Кроме независимости и интеграции, есть еще множество всяких радостей в этой жизни. Впрочем, и неприятностей тоже. Так постарайтесь их умело сочетать и выбирать хотя бы для себя что-нибудь достойное вашего внимания. Если, конечно, вы свободны в Вашем выборе.