стихотворный сборник № 6
В ОЖИДАНИИ ЛЕТА

 

«Я раздавлен зимой –

Я болею и сплю,

И мне кажется порой,

Что зима навсегда.

Ещё так долго до лета,

А я еле терплю.

Но, может быть, эта песня

Избавит меня от тоски

По вам, солнечные дни».

                           В.Р. Цой

 

«И стучит пулемётом дождь,

И по улицам осень идёт,

И стена из кирпичей-облаков крепка.

А деревья заболели чумой,

Заболели ещё весной,

И летят в ладони листья,

Махавшие нам свысока.

                      В.Р. Цой

 

 

 

Май отводится марксистам,

Ленинистам дан апрель,

А ребятам пласковистам

Сентября открою дверь.

 

Открывая, приглашаю

На поэзию мою,

Хоть не часто понимаю,

То, что часто говорю.

6/V-91

 

 

 

На безрыбье рыба – рак,

Умник в гениях – дурак.

19/XII-91

 

 

Безвестный писака

По имени критик,

Ты пишешь о том,

Что, читая стихи,

Ты несколько строчек

Находишь приличных,

А прочие строки плохи.

 

Тебе я не верю,

Но это безверье

Растёт за пределы

Критических строк,

И я начинаю

Стихи харахерить,

И жилы и вены швыряя в песок.

 

Возлюбленной музы

Остывшее тело

Лежит бездыханно,

Противно глазам.

Любовь убежала,

Захлопнула двери

И матом ругается там.

28/I-91

 

 

 

На откуп ослам даровали

Печали и беды мои.

Ослы бестолково мычали

И морщили рожи свои.

 

Ослы обживали квартиры,

Всегда недоступные мне.

И истины к ним заходили,

И истины были в цене.

 

Ослами беременна правда

Назло ухажёрам иным.

Чего же нам, умникам, надо?

Чего мы от правды хотим?

 

Неужто, надеемся втайне

На лучшую смену времён,

Что правде осёл не напарник

Что правде не нравиться он?

24/XII-90

 

 

 

Как вы жили! Ах, как вы жили,

Удивляя слепых и зрячих

И улыбкою лошадиной,

И походкою жеребячьей!

 

Ели вдоволь, когда другие

Очень плохо и скудно ели –

И при внешности некрасивой

Неухожено ожирели.

 

Да, конечно, голодным людям

Выделяли кусочек сдобы.

Вы не Каин и не Иуда,

Вы, наверное, очень добрый.

 

Ну, а внешность – она пустое.

По одёжке у нас встречают.

Ну, а вас провожают стоя,

Как не каждого, кто начальник.

 

Вы, конечно, любили книги,

И, конечно, умели плакать.

Я воспел бы всё это мигом,

Но не хочется мне, однако.

 

Вы противны неуловимо,

Вызываете отвращенье…

Может, счастьем своим наивным,

Может, видом своим священным.

 

Я писал, чтоб заметить повод,

Написал, а его не видно.

Почему же опять и снова

И противно мне, и обидно?

2/III-91

 

 

 

Я прошу душу усталую:

«Подари мои стихи!..» –

Но потуги запоздалые

Неразборчиво глухи.

 

Я прошу… мне очень хочется

Самого себя развлечь…

Очень многое бормочется –

Только нечего пропеть.

 

Я ищу – не сочетается,

Я внимаю – нет страстей,

Ничего не извлекается

Из словесных отрубей.

 

 

 

Вы видели мясо,

Гниющее мясо,

И черви, как сало

В копченых колбасах.

 

Я видел постройки

Времён перестройки,

А грязное мясо

Привиделось только.

10/V-91

 

 

 

После траурной попойки

Начинаем перестройку.

Как у всякого начала,

Есть вожди, которых мало.

Есть враги, которых больше.

Нам начать, а им продолжить.

 

Мы поставим вас на уши,

А они вас передушат.

Мы укажем направленье,

Мы устроим измененье,

А они придут потом –

Холод, голод и погром.

26/XI-90

 

 

    В первом классе

 

В первом классе, в первом классе

Море радости у Васи.

Вася рад без всякой меры:

Улыбнулась Васе Вера.

 

В первом классе, в первом классе

Учит Вера сына Васи.

Вера Павловна, а Вася –

Важный чин, «товарищ Васин».

 

В первом классе, в первом классе

Внучка Веры. – Внуки Васи

Занимаются в лицее…

Бог, как хочет, так и делит.

9/III-91

 

 

 

Встань с дивана,

Плыви на площадь –

Там порвали

Грядущий строй.

Там пророчат

Про то, что может

И не может любой.

 

Там разрыли

Холмы и книги,

Окно разбили,

Ломившись в дверь,

Там, прикрывая

Карманом фиги,

Человек человеку – зверь.

17/II-91

 

 

  «Можешь ли ты принять, как есть?»

                                             В.Р. Цой

 

Слишком много стало вздора,

Ложь ползёт по коридорам,

Чушь взбирается на стенды,

Брань рыгает словом «Ленин».

 

Пьяной мрази очень много,

Много зла, и много Бога.

Много лести, злости – тьма.

Есть бесчестье, нет ума.

 

Я глаза свои открою:

Вижу реки к морю крови,

Вижу съезды, вижу цены –

Нет решающих проблемы.

 

Нет героев благородных

В своре лидеров народных…

Есть зажравшиеся хари,

Есть раскрашенные твари,

 

Есть поездки за границу.

Аист в небе – нет синицы.

Мне не спится, мне невмочь:

Что случится? Как помочь.

24/IV-91

 

 

 

Заморские вина мимо!

«Мало!!!» – вопит страна.

«Надо искать повинных», –

Шепчет стране шпана.

 

Долг платежами красен –

Запад шипит: «Ко мне!

Выплати долг вчерашний

В нынешней сверхцене!»

 

Ездит по белу свету

Русский калиф на час,

Вслед калифята едут

Клянчить и ныть за нас:

 

Дружной сварливой стайкой

Ельцин, Собчак, Попов

Едут за новой пайкой

Денег, еды, шприцов.

 

Мимо заморские вина,

Но протрезвевших нет:

Очередь в магазинах

Делит последний хлеб.

26/XI-90

 

 

 

Тень по моей планете,

Тень пожирает день.

Песня моя не спета –

Просто закончить лень.

 

Лишь бы… любое «лишь бы»

Вечер готов принять.

Буквы, слова и жизни

Трудно во тьме вязать

14/XII-90

 

 

 

Ну, доколе можно видеть,

Как бредут в иные страны

То ли люди, то ли виды,

То ли трупы и бараны?

 

То ли встретят, то ли вышлют,

То ли выбросят на свалку.

Им хотелось передышки –

Передохнут в перепалках.

27/II-90

 

 

 

Кровавые лужи в разводах,

На грязи следы «сапогов».

Я славлю тиранов народа

Воинственных большевиков.

 

Я славлю безумную лживость,

Я славлю бездушную лесть,

Я славлю за то, что не сбылось,

Но я презираю, что есть.

 

За ними приходят другие –

Сопливые дети ослов.

И бурных событий стихия

Стекает несбытием слов.

 

Я славлю умеющих строить

На фоне умеющих жить,

Я славлю кровавую повесть

Под грудою серых страниц.

5−9/I-91

 

 

 

Чем напористей и решительней

Декларируют на века –

Тем позорнее и мучительней

Продолжительность коротка.

 

Так и Ленина козыристо

Переделали в Ленинград,

Но историю постранично

Перелистывают назад.

 

И опять на повестке Питер,

И на карте теряем вмиг

Это имя и эту личность –

Будто не был и он велик.

18/IV-91

 

 

            ИУДА

 

Иуду сослали в Сибирские дали,

Но будет обрюзглый зэка

Потомкам болтать, как сатрапы распяли

За тридцать копеек дружка.

15/IV-91

 

 

  Эпиграмма на АН БССР

 

Ничего не давшие науке

Очень много требуют взамен,

Их давно развязанные руки

Беспрерывно ищут перемен.

 

Им свобода кажется угодной,

Но свободно треплются и спят.

Перекройте доступ кислорода

Пусть хотя бы гады засопят.

7/II-91

 

 

      Догадка

 

Жирные устрицы

Брызжут гранатовым соком –

Роскошь отборная

В образе сытной жратвы.

 

Жирные устрицы,

Крабы, омары и ростбиф –

Вот что примерно

Себе представляете вы.

4/II-91

 

 

 

Привольно буйствовать стадами,

Топтать друг другу огород

И насмерть зашибать рогами

Того, кто в стадо не идёт.

18/XII-90

 

 

 

Глупцы меня терзали

И резали на части

За то, что я не знаю

Их крохотного счастья,

 

За то, что я не вижу

Их мизерную славу,

И каждого обижу,

Шагая величаво.

 

Глупцы меня громили

С неистовым желаньем

Обидеть и унизить –

И выпросить вниманья.

 

А я на всё ответил

Холодною усмешкой,

Но понял: не заметил

Моей красы нездешней

 

Никто в подлунном мире,

Никто на всей планете…

Кликуши голосили,

И вопрошали дети.

 

И я ронял гордыню

Дрожащими руками,

И лебезил пред ними,

И ожидал признанья.

 

И вот оно предстало

Дарованное свыше,

Как путник запоздалый.

Оборванный и нищий.

 

И я гляжу на это

И снова понимаю:

Никто меня не встретил,

Нигде не принимают.

13/II-91

 

 

 

Маршрут наметив издалёка,

Не заподозришь перспектив:

Непроходимую осоку

За гранью высушенных сил.

21/I-91

 

 

 

Мне предложили вместо духа

Чужое брюхо – я не взял.

И кто-то въедливо и сухо:

«Убить мерзавца!» - приказал.

 

Три года голодом морили

Меня, жену, моих детей,

Но почему-то не убили –

И вот мы здравствуем досель.

 

Но до сих пор во мне всплывает

«Убить мерзавца!» До сих пор

Душа повсюду ощущает

Над ней подвешенный топор.

23/II-91

 

 

 

Стала тусклой философия,

Будто плесень или ржа

Покрывает философины

Горделивые глаза.

 

Стало трудным словопрение,

Будто полон рот слюны,

Будто сверх обыкновения

Жизнь – подобие игры.

 

И не хочется, не хочется

Выполнять чужую роль.

Стала скучной философия,

Стало Слово мишурой.

14/I-91

 

 

 

Хлопать в ладоши плохо,

Если твои же руки

Знают: прошла эпоха

Рукоплесканий глупых.

 

Встанешь и утром хмурым

Будешь скитаться где-то.

Знает твоя фигура,

Как одиноко это.

 

В парке темно и сыро,

В мусор сметают листья.

То, что с тобой было

Душит с тупым бесстыдством.

 

Где-то теперь девчонки?

В куцей своей шубейке

Бабка идёт сторонкой

Мимо твоей скамейки.

 

Полно пинать корни,

Полно терзать кроны –

Много идей вздорных,

Многие к ним склонны.

 

Мало людей умных,

Логики чуть в мире,

Ветер течёт с шумом

Сквозь небеса – дыры.

21/V-91

 

 

 

Собою меня задевая,

Сбивая меня на скаку,

Качается юность худая

На грязном и скользком суку.

 

Висит, и куда ни иди ты,

И с кем ни встречайся в пути –

Всё с тем же Иудиным видом,

Всё так же она впереди.

 

Меняю себя постоянно,

Меняюсь с течением дней,

Но юность моя регулярно

Выходит из царства теней.

 

И медленно путая нити,

И бережно щупая сук,

Петлёй завершает событий

Спиралью казавшийся круг.

 

Я вижу холодные слюни

И верую в губ забытьё…

Качается тощая юность

И требует тело моё.

5/V-91

 

 

 

Ноги – разметал ветер,

Руки – поросли тиной.

Где же вы теперь, дети?

Кто вам защитит спины?

 

Разум – не нашёл средства,

Фразам – не дано сбыться.

Треплет пустота сердце,

Трудно в пустоте скрыться.

 

Надо обрести что-то,

Как-то мертвецы живы.

Цедит монолог рвота,

Тянут в разворот жилы.

25/XII-90

 

 

Глава вторая. Зима.

 

«Это время похоже на сплошную ночь»

                                          В.Р. Цой

 

 

 

Пишу не то, что понимаю.

Что понимаю – не пишу.

Я всё на свете принимаю,

Но я ничем не дорожу.

 

Мне всё равно: повешен, изгнан –

Я не воскресну, не вернусь.

Я сам расстаться с этой жизнью

Давно бы мог, но не возьмусь.

 

Я б мог ласкать червей и гадов,

Но не ласкаю и жену.

Меня не мучает досада.

Как только лягу – так усну.

 

В любых преградах вижу щели

И протекаю, цел и сыт.

Мои глаза везде смотрели –

Нигде не видели обид.

 

Во мне довольство и блаженство,

Воспоминания чисты –

Так могут грудь сосать младенцы,

И греться жирные коты.

26/XI-90

 

 

    Анти-кредо

 

Поэту надо бредить,

Коверкать строгий слог,

Чтоб строк никто на свете

Разгадывать не мог.

 

Поэт оригинален,

Поэтому поэт,

Мильоны шифровален

Корпят мильоны лет.

 

И тщатся раз за разом

Найти разумный код

К невыраженным фразам,

Написанным вразброд.

21/I-91

 

 

      Думы о былом

 

Было время любви, было время удач,

Было время тоски и горя.

А теперь не догонят ни вплавь, ни вскачь

Славословия и сквернословья.

 

Было так, что казалось: любовь моя

И несбыточна, и смертельна.

А теперь по складам сочиняю я

Пошловатый роман постельный.

 

Было так… А теперь набегу рукой

Не ловлю фонарей прохладу,

Я не сплю с женой, я лежу больной,

И всего, что хочу, не надо.

5/III-91

 

 

 

Второй десяток лизало ветром,

Друзей охапка и нет врагов.

Вполне счастливый, всему приветный,

Такой я раньше… Теперь какой?

 

Какие ночи – такие люди.

Низги не видно, хоть глаз коли.

Кому нарочно я стал не нужен,

Кому случайно – и все ушли.

 

Они за стенкой: я слышу голос.

Стучаться надо – ленив кулак.

Дряхлеют мышцы, седеет волос.

Так стало ныне… А завтра как?

 

Как будет завтра? Прошу ответить.

Кого же, впрочем, кого прошу?

Десяток третий сметает ветер…

К добру ли это? Добра ль хочу?

 

Вопросам праздным и риторичным

Конца не видно, ответа нет.

Писать противно, но так привычно,

Как будто слово – уже ответ.

10/V-89

 

 

 

Кто ходит светом,

Тот не видит тьмы.

Умы других

Иным поглощены,

А я один

Над бездною проблем,

Совсем один,

А сильный не совсем.

 

Сгорю ли я?

Надеюсь, не сгорю:

Я сам себя люблю,

Себе я верю!

И забываю каждую потерю

Назло другим,

Назло календарю.

 

Мои друзья

Настолько далекие,

Что крик души

Никто не принимает,

Скупое эхо

Звуки подбирает,

Я заклинаю:

«Эхо не молчи!»

 

Идёт ответ,

Но как узнаешь ты,

Кто из двоих

Воистину безумен:

Я или мир,

Который многошумен

И многолик

В обличье пустоты?

 

Кто ходит в свет,

Тому ли жаждать тьмы?

Меня во тьме

Никто не замечает,

А мне полшага

К бездне не хватает,

Мне не хватает

Видеть ваше «МЫ».

28/I-91

 

 

 

Приходи сегодня вечером,

Приходи и не жалей,

Что на стол поставить нечего

У супружницы моей.

 

Приходи без опасения,

Что больная детвора

Будет ныть до помрачения

До рассвета, как вчера.

 

Приходи сегодня к ужину:

Будут бублики и чай,

Разговорчики досужие –

Только встречу обещай.

 

У крыльца тебя не встречу я,

И прощаться не приду,

Приходи сегодня вечером –

Я тебя всё время жду.

13/II-91

 

 

 

Вспомним юность… Вечерами

Разговор под тополями.

Называли их дубами,

Знали множество проблем.

 

А теперь дела с делами,

Ум с умами,

Друг с друзьями

Не стыкуются совсем.

 

По стране гуляет кризис.

Кто-то там освоил бизнес,

Кто-то так течёт по жизни,

Прочих съела кутерьма.

 

«Приходи в любую среду,

Можно к ужину, к обеду,

Но нельзя в субботу эту

Очень занят, дела тьма».

5/III-91

 

 

 

Если не желаете – не верьте.

Можете не выслушать меня.

Всё равно гуляет пьяный ветер –

В бочке ночи пенит ложку дня.

 

Гул стоит, как будто в поднебесье

Ковырнули лишнюю дыру,

И сорвали траурную песню,

И снесли деревья на яру.

 

Ветер пил бутан, пропан и радий,

Кислоту синильную и фтор,

А теперь неистово буянит,

Задувая гаснущий простор.

 

Запах роз переживает розы,

Вкус травы рассасывает вихрь.

Пьяный ветер бесится, но слёзы

Обмывают пасмурную высь.

12/III-91

 

 

 

Страна цепей, страна плетей,

Как долго нету новостей!

 

С какой ордой сегодня бой?

Всему чужой страны изгой

 

Сижу вдали и жду рубли.

Родные по миру пошли

 

Копить долАр, купить товар…

Страна дымит – в стране пожар.

 

Прощальный туш, холодный душ –

И смыло льдом томленье душ.

 

И нет тепла – одна зола.

И Дела нет – одни дела.

 

Сплошная брань, сплошная рвань…

Россия, встань! РОССИЯ ВСТАНЬ!

13/V-91

 

 

 

Мне обидно за державу,

Что она меня рожала:

Среди схваток и потуг

Я родился – ей не друг.

 

Мне обидно за народ:

Мне и прочим жрать даёт –

Ну, а мы такие люди,

Что себя не перетрудим.

 

Мне обидно за себя:

Метил вырасти в вождя

Но с собой, смешно сказать,

Не умею совладать.

7/V-91

 

 

 

Розы в подвале

Не расцветали –

Хозяин озлоблен: «Бунт!»

И долго лопата

С киркою терзали

Заплесневелый грунт.

 

Жирным навозом

Розы обложат,

Выльют на них нитрат…

Высохнут розы –

Их уничтожат,

Вычеркнут слово «сад»

 

Розы в подвале

Не расцветали –

Розы любили свет…

Цедит хозяин

В горькой печали

«Розы в природе нет!»

17/II-91

 

 

   «Дайте слово!»

 

Дайте слово глухарю –

Скажет: «Музыку люблю».

 

Дайте слово пылесосу –

Скажет он про запах розы.

 

Дайте слово старику

Про любовную тоску.

 

Дайте слово лежебоке

Про усердие в работе.

 

Просит слово идиот –

Пусть про истину загнёт.

 

Паразит желает слова

Про моральные основы.

 

Просит слово лиходей

Во спасение людей.

 

Ради будущих времён

Рвёт астролог микрофон.

 

И политики на месте:

Просят слово – скажут двести.

 

Просит вождь сказать о том,

Как пристало быть вождём.

 

Дайте им, чего желают,

Пусть из рук не вырывают.

12/V-91

 

 

 

Теряя запах,

Теряя цвет,

Года сплывают,

Идут на нет.

 

А мы всё так же:

Спешим туда,

Где тают звезды,

И ждёт беда.

 

Неисправимы

Пути судьбы,

И пантомимы

Её грубы.

 

И, разрушая

Желаний ряд,

Года стекают,

Года летят.

 

За небосводом

Сплошная ночь.

Не больше года

Земле пророчь.

 

За гранью круга,

За далью звёзд

Найдут друг друга

Вода и мост.

 

Маня объятья

Его опор,

Она укатит

За кромку гор.

 

И он повиснет

Меж двух лазурь,

Ему присниться

Безумство бурь,

 

Где крошку воду,

Прикрыв собой,

Он станет сводом,

Она звездой.

17/IV-91

 

 

 

  «И всем нам хочется,

  Как всем нам хочется

  Не умереть, а именно уснуть».

                    В.С.Высоцкий

 

Убывают силы,

Тишь и благодать,

На краю могилы

Не пристало ждать.

 

Тень пришла проститься

И стоит в углу.

Что мне будет сниться,

Канувшему в мглу?

 

Пусть мне будет трудно,

Пусть терзает страх.

Пусть, но пусть как будто

Лягу до утра.

14/II-91

 

 

      из «Дон-Жуана»

 

На исходе грядущего дня

Приходи, тишиною наполнен.

Мы не сразу, наверное, вспомним,

И не все пожалеем тебя.

 

Наши двери не скрипнут на петлях,

Наши дети не будут кричать.

Мы не станем тебя замечать –

Постоишь, никому незаметный.

 

И внимание наше привлечь

Попытается чёрная штора.

Мы проверим надёжность запора

И продолжим привычную речь.

 

– Что такое?! – Не бойся, родная:

Это бабочка крыльями бьёт…

– Показалось, что кто-то идёт…

– Это ветер деревья качает.

 

И всю ночь надрывается дождь

И баюкает сладкую совесть.

Ты стоишь, равнодушьем наполнясь,

И уже никуда не идешь.

5/III-91

 

 

 

Я так много, так убого

Написал вчера и днесь,

Что не хочется потрогать,

А тем более прочесть.

 

Надо срочно что-то делать,

Чтоб унять бесплодный жар

И вернуть былое время,

Преисполненное чар.

 

Чтоб писать неукротимо

То, что родственно душе,

А стишонками плохими

Я пресытился уже.

2/III-91

 

 

    Мысли с дороги

 

Вошли в мою душу,

И вытерли ноги,

И дружно сказали:

«Устали с дороги!»

 

Захлопнули двери

И, лёжа в кровати,

Метались всё время

В подушках на вате.

 

Проснулись – и снова

Душа опустела

Без мыслей суровых,

Сутуливших тело.

 

Мне было не просто

Их ждать постоянно –

Но вот только простынь

И пролежь в диване.

 

По старой примете

Не трогаю мусор –

Пусть будет на свете

Им проще и лучше.

 

В далёких просторах

Есть новый хозяин,

Что душу откроет

И на ночь оставит.

30/IV-91

 

 

  Точка кристаллизации

 

Струя времён течёт во мне

И тает в моём уме.

Я времени нить

Могу уловить

Спешите спешить ко мне.

 

Пророки соврут, соврут попы,

Но я не совру ни в чём.

Я голос молвы,

Язык головы,

Подумавшей обо всём.

10/V-91

 

 

    Званные гости

 

Надо мною космос стелется,

Стул скрипучий подо мной…

Пушкин мямлит, но не телится,

Да и Лермонтов смурной.

 

У Есенина похмелие,

У Некрасова хандра,

Блоку встречная метелица

Все тропинки замела.

 

Не приходят долгожданные

На призыв моей души –

И нескладные пространные

Получаются стихи.

 

У Высоцкого с гитарою

Или с голосом надрыв.

Цой не хочет песни старые,

Но других не сочинил.

 

Пастернак метёт метафоры

Быбо-ведьминой метлой,

С ним заезжие писатели,

Но у них язык другой.

 

Тютчев мечется по комнате,

Непонятно что несёт

Про историю с потомками,

Про Россию и народ.

 

Невпопад его поправивший,

Маяковский зол и крут,

По щекам его испарина,

А стихи сплошной абсурд.

 

Я, незваный и непрошеный

Среди книжек и бумаг,

И стихи мои полночные

Не слагаются никак.

22/IV-91

 

 

 

Ночью только псы и воры

Нарушают тишину,

Их взаимные разборы

Минус отдыху и сну.

 

Ночью лишь грудные дети

Просыпаются поесть,

Будто всё, что есть на свете,

Это голод их и есть.

14/XII-90

 

 

 

Я – тишина! Прислушиваясь к бреду

Своей души, я вас не отпугну.

Я одержал Великую Победу:

Я обеспечил миру тишину.

 

Во мне молчат сто тысяч объяснений,

Мильоны слов во мне растворены,

И угасает россыпь преступлений

В глубинах первозданной тишины.

 

Как будто здесь, как будто проходящим

Легко достать и дёрнуть за полу.

Но здесь не я, не тот, не настоящий…

Я сам не внемлю Благости и Злу.

 

Я – тишина, меня не режут звуки,

И рай, и ад немеют предо мной.

И глас небес, и трубный глас науки

Покорены Великой ТИШИНОЙ.

26/II-91

 

 

 

          «The time is out of joint»

                        W. Shakespeare.

 

Холодный ум не требует участья:

Он сам себе слуга и господин…

А время распадается на части,

И части распадаются за ним.

 

Лавина дней, застыв, окаменела,

И камнепад обрушился на дно.

Сплошная пыль всё то, что было телом,

Различия разъяты. Всё – равно.

 

Вне времени скольжу напропалую –

И одолеть микрона не могу.

Распалось время, вечность торжествует

И клячею пасётся на лугу.

 

Какой-то бред, но бред неодолимый,

Нестихотворный выворот строки.

Порвался миг. Пространство не едино.

Свелись в ничто и кончились пути.

 

Закрой глаза, проникнись, и увидишь,

Как память сокращает горизонт.

Безвременье наткнулось на бездвижье

И растеклось соитие времён.

25/I-90

 

 

         Не — это

 

Скорбный опыт мирозданья –

Это боль без состраданья.

Это смерть без сожаленья,

Это рабство без презренья.

Это чрево с мёртвым плодом,

Это дело без свободы,

Это муки вместо рая,

Это рок в соглядатаях.

Это скука без надежды,

Это вечные невежды,

Это фразы вместо истин,

Это Кришна. Это Вишну.

Это плен восточных сказок.

Это схема без развязок.

Это сон неразличимый,

Это пытка. Это схима.

18/III-91

 

 

            ДАО

 

   «Что длиннее дерево или ночь?»

                                             Мо Ди

 

Что длиннее древо или год,

Свод небес, земное испаренье?

Что похоже больше на мгновенье

Смерть, рожденье, встречный паровоз?

 

Что прочнее вкус и цвет земли

Или монотонность мирозданья?

Горше что: горчица ли, рыданье,

Или зло мелькнувшее вдали?

 

Что длиннее древо или сны?

В чём измерить пагубность последствий

До того, как время происшествий

Нагадают злобные волхвы?

 

Речь без смысла встретят без вопросов,

Смысл родит сомнения и брань –

Если можешь, думать перестань

И молчи, как истинный философ.

6/III-91

 

 

 

  «Я никому не хочу ставить ногу на грудь»

                                  В.Р. Цой

 

«Мне отмщенье, и я воздам»

Милосердием за бесчестье,

Не кусаться моим зубам,

Мясо пробуя человечье.

 

Я прощаю себя и вас

За жестокость былых событий.

Выплывая из пены фраз,

Ненавидящи возлюбите!

 

Никому не дано с мечом

И в кольчуге на свет родиться.

Каждый праведник отомщён,

Если кровь перестала литься.

 

Я прощаю себя и вас

Не из страха суда и ада.

Мне отмщенье на этот раз,

Но отмщения мне не надо.

11/XII-90

 

 

   Бог и природа

 

Одним движением руки

Перемещая небосводы,

Скажи, умеешь видеть ты

Несостоятельность природы?

 

Скажи, бывает ли смешно,

Да и обидно в то же время,

Что на логичное «должно»

Всегда бывает исключенье?

 

Что вопреки самой себе

Природа вечно строит козни

И, непокорная судьбе,

Скользит все время к преисподней?

 

Молчишь?! – Мудрее промолчать,

Когда понятно без ответа:

Природа логики печать

Сживает медленно со света.

 

Природа – склочная жена,

Хитрее мудрого супруга.

Не покоряется она,

Не попадается под руку.

 

А ты и так её, и сяк

Творишь, меняешь и калечишь –

Она меняется никак,

Она скрывается далече.

 

Ей всё равно: расторгнуть брак

Она давно уже готова.

Грядущий суд запишет так:

«Природе – Сын, а Богу – Слово».

23/II-91

 

 

    Шапка Мономаха

 

  «Я шёл прямой дорогой в короли»

                                 В.С.Высоцкий

 

Тяжела ты, шапка Мономаха:

Век неси и выбросить не смей.

Пропиталась царская рубаха

Потом и слезами площадей.

 

Но в пути не будет остановки,

На обновки неча уповать –

А в такой тяжёлой обстановке,

Как не выть и к Богу не взывать?

 

И когда повсюду осмотреться –

Мигом закружится голова.

Тяжело ты царственное сердце!

Тяжелы великие слова!

 

Век неси – и нету избавленья.

Век спеши, не чувствуя земли,

По пути к окраинам Вселенной,

По прямой дороге в короли.

10/IV-91

 

 

        Анти-ретро

 

Не иди к погашенной свече,

В колокол поверженный не брякай

И пером в пергаментном листе

Не рисуй загадочные знаки.

 

Ретро нас уводит в мир иной,

Где холмы могильные и камни.

Ретро увлекает тишиной

И берёт обеими руками.

 

Ретро – наслаждение души,

Лежбище читающей элиты:

Только ей милы и хороши

Старые загаженные плиты.

 

Ретро – мир, и тысяче миров

Он один повсюду параллелен.

Мир остановившихся часов.

Миро неосвещённых подземелий.

 

Мир любви, истраченной вчера.

Мир страстей, разложенных по полкам.

Мир не убивающего зла.

Мир фантазий всяческого толка.

 

Не идти к погашенной свече,

В колокол поверженный не брякать

И пером в пергаментном листе

Не писать таинственные знаки.

28/V-91

 

 

Глава третья. Весна.

 

  «Весна! – Вы посмотрите как красиво!

  Весна! – Я люблю весну».

                                              В. Р. Цой.

 

 

Слово имеет тайну –

Даже дурак отборный

Может сказать случайно

Так, что душе просторно.

 

Слово имеет бездну

В каждом своём значеньи –

Даже творец небесный

Вряд ли её оценит.

26/V-91

 

 

 

Стихи застыли строем

И жмут педали «газ».

Сейчас я им устрою

Крушение пространств.

 

Сейчас им будет кочка,

А, может, целый риф:

Родилась чудо-строчка

Без имени и рифм.

 

И пусть стихи случайно

Наедут на неё

И позабудут стайно

Надмение своё.

 

И выпустят педали,

Кроша себя и всех,

Над строчкою, случайной,

Дарующей успех.

4/II-91

 

 

        Сократу

 

Осмелился думать против –

И те, которые «за»,

Смотрели, как он отводит

От чаши своей глаза.

 

Осмелился думать против,

И правдой поправить ложь…

Платон, Аристотель, Плотин

Продолжили это… Что ж?!

 

Вставали на перепутье

И падали имена.

Копали до самой сути –

Не видели ни рожна.

 

Не видели то, что рядом

Орала толпа «Убей!»,

Топтало людское стадо

Осмелившихся людей.

 

Осмелимся думать против,

А как же ещё, а как:

Со всеми бежать на площадь?

Со всеми сжимать кулак?

18/III-91

 

 

 

Плачет горькими слезами

Наша Русь под дураками.

Орды метких кулачат

По спине её стучат.

 

Вспоминают ей долги

Закадычные враги.

Всё в укор! И в хвост, и в гриву

Лупят подло и красиво.

 

Сто щенков, раздвинув рот,

Вымя тощее сосёт.

Сто воинственных сучат

Сквернословят и пищат.

 

Их подонков слишком мало

Русь кормила и ласкала,

Им паршивцам слишком гадко

Жить при нынешних порядках.

 

Цыц, тупые недоноски!

Вас кормить вообще не просто:

Рвёте вымя на куски

И кусаете соски.

 

Мама Русь желает спать –

Тише, черти, не пищать!

Утро вечера мудрей –

Отдохните вместе с ней.

24/IV-91

 

 

      Эмиграция

  «Кто вне Родины – эмигрант»

                         А.Вознесенский

 

Эмигрировать хочется

Нежнодухим писателям:

Забывая про отчества,

Костерят нас по матери.

 

Мы повсюду мерещимся

Им в дерьме и железе,

И сатира прожектором

Режет душу надежде.

 

До свидания, милые

Тонкокрылые паиньки,

Вы не нашими выросли

И не нашими станете.

 

Нам расти и надеяться –

Вам пророчить и бедствовать.

До свиданья, болезные.

До свидания, дерзкие.

27/II-91

 

 

  Спиритуалистическое
        заклинание

 

Приходите, дяди духи,

Ради духопоказухи!

Приходите ради страха

В смрадном саване и прахе!

 

Скучно, дяди, в самом деле,

Тихо спать в своей постели,

На ночь пить кефир и чай –

Хоть совсем не засыпай.

 

Утром спать «ещё минутку»

И не ведать страсти жуткой?!

Нет уж! Где вы, страходухи

Ради духопоказухи.

14/II-91

 

 

  Небесная бухгалтерия

 

Бухгалтер всевышний

На косточках звёзд

Запасов излишки

Считать устаёт.

 

Небесный загашник

По крышку набит –

А я, неудачник,

На Бога сердит.

 

Сердиться излишне –

Не жадина Бог:

И если случится –

Достанутся в срок

 

И лучшие годы,

И денег сума,

И признак породы,

И призрак ума.

5/IV-91

 

 

 

Моя надежда (звезда в дыму!),

Что там за белёсым паром

Стоит удача и ждёт, кому

Достаться легко и даром.

8/III-91

 

 

    Сотворение мира

 

           «…и было утро…»

            Библия, Бытие, гл. 1, ст. 31

 

Между холодом и светом

Появляются глаза,

Как горящая комета,

Как летящая слеза.

 

Хаос кажется абсурдным.

Космос кажется немым.

Вечер путается с утром

По расщелинам глухим.

 

На коленях бьют поклоны.

Умоляют: «Сохрани!»

Обещают похороны

Неродившиеся дни.

 

Но творец легко и споро

Разделяет хлябь и твердь,

Раздвигает дни и горы –

Любо-дорого смотреть.

 

И агония гармоний

Всё пленительней и злей.

Узнаваем из симфоний

Непостижный чародей.

 

Звук несётся – сердце млеет.

Дыбит хаос Резонанс.

И осмысленность капелью

Вытекает из пространств.

 

Непросеянное просо

Попадает в решето,

И в историю заносят

Расщепленное ничто.

 

Обомлевшие брахманы

Из нирваны восстают.

Им приятно, хоть и странно,

Видеть льющийся уют.

 

А натруженные руки

Вытирают липкий пот –

Перерыв извечной муки:

Воскресение идёт.

24/I-91

 

 

 

Под лапой восхода

Сгибается тьма,

И краски исхода

Обходят дома,

 

И старые совы

От чистой души

О прежних основах

Стенают в глуши.

 

Но серая птица

И слабый цветок

Приветствуют в лицах

Багряный восток.

 

Спокойнее ночью,

А утром видней –

И сну остаётся

Огарок свечей.

10/V-91

 

 

  Велосипедист

 

  Велоавантюризму посвящаю

 

Начинается погода

Откровением зари.

Открывая время года,

Закрывай календари.

 

Звёзды тают постепенно

Под напористым лучом.

По окраинам Вселенной

Кровь играет с молоком.

 

Как тяжёлая ракета,

Поднимается заря.

И по пояс голый ветер

Убегает за поля.

 

Как пружины — две педали,

Как по маслу — долгий спуск.

В запрокинутые дали

Без печали окунусь.

27/XII-90

 

 

 

Спиши долги,

Подбей баланс,

Домой беги –

Писать романс.

 

От денег ложь,

От денег вред.

Ты их не трожь –

Плевать на тех,

 

Кто лучше жил

Не по труду.

Спеши, дебил,

Года идут.

5/III-91

 

 

 

Какая роскошь и красота –

Дела отбросив, писать с листа!

Какая прелесть – в единый миг

Сбежать от дела, слагая стих!

Какое чудо! – заботы прочь:

Писать, как будто, всё время ночь.

5/III-91

 

 

 

В высоком небе благодать такая:

Ни облачка таранящего синь.

Я растворяюсь, бездну поглощая

Расширенным сознанием своим.

 

На самом дне глубокого колодца

Лежат мои открытые глаза.

Мои глаза и ось литого солнца:

От глаз до солнца льются небеса.

23/V-91

 

 

            «ЛЮБОВЬ»

 

Всё при мне, но мужские гормоны

Будоражат пропащую кровь.

Это то, что по нашим канонам

Называется словом «любовь».

 

Я иду, опуская ресницы,

Я могу обезуметь весной.

Это то, что на лучших страницах

Называется словом любовь.

 

Я не жду откровенья и чуда:

Всё, что нужно, случилось со мной,

Но неведомой силы причуда

Называется словом «любовь»

 

И собой, и судьбою закован,

И подавлен сплошной суетой.

Только то, что срывает оковы,

Называется словом «любовь»

 

И пылают душевные чащи,

Раз за разом, и сразу, и вновь

Налетает минутное счастье,

Называется словом «ЛЮБОВЬ»

22/II-91

 

 

 

Солнце под ёлкой,

Слон на сосне,

Грустной и колкой

Плыла во сне.

 

Небо в тюльпанах,

В тучах ручей,

Много пространных

Лилось речей.

 

Сны оборвались,

Хлынул рассвет,

Мы обнимались

Грёзам в ответ.

 

Мы упивались

Телом нагим.

Солнце над нами,

Сердце над ним.

 

Слон Африканский,

Как муравей,

Перед пространством

Страсти моей.

13/II-91

 

 

      Сказание

 

Неряшливый витязь

В поломанной сбруе

Толстенную бабу

Прилюдно целует.

 

А баба бессовестно

Стонет и плачет,

И воет она,

И визжит по-собачьи.

 

А рядом художник

Картину малюет

Про слёзы разлуки,

Любовь с поцелуем.

 

И баба пригожа,

И витязь наряден…

Ну, как же? Ну, что же

Наш мир непригляден?

7/V-91

 

 

          Переписка

 

Критик критику писал:

«Я от критики устал».

Критик критику в ответ:

«Критикуешь много лет.

 

Друг, бросай критиковать,

Полно язву наживать,

Хватит нервы жечь ночами

Пусть себя ругают сами».

 

И ответил первый: «Хочешь

Мы уедем в город Сочи?

Снимем номер, выпьем пива,

Смоем в море хворь и хилость.

 

И без критики спросонок

Подберём себе девчонок.

И, купив презервативы,

Отдохнём в объятьях дивных».

 

А второй в своём ответе

Горевал, что денег нету,

Что за критику зарплата

Чрезвычайно маловата,

 

Что жене его и то,

Не хватает на пальто.

И что дочкам тоже надо

На духи и на помаду.

 

«Эх! – воскликнул первый критик, –

Не хотите – как хотите!

Я разведен, я свободен –

Будет отдых превосходен!»

 

Но бедняге стало тяжко,

И хватил его кондрашка,

А второй – живой, с супругой

Едет к тёще вместо юга.

13/II-91

 

 

        Дура

 

Дура из воска,

Дура из стали,

Дура из лоска

Грусти-печали.

 

Глупая дура,

Дура с фигурой,

Зря торжествуешь.

Зря торжествуешь!

 

Пусть я смутился –

Тронут едва ли:

Мы и под флиртом

Дур повидали,

 

Я и приглядней

Видывал дуру.

Что непонятно,

Дура с фигурой?

 

Вот бы к фигуре

Не дали дури –

Я б поклонялся

Этой фигуре.

 

Я б изошёлся

В глупом экстазе…

Фраза предатель –

Выдала фраза.

 

Там, где фигура, –

Место для дури…

Это привычно.

Ты гармонична.

 

Ты гармонична

Дура с фигурой.

10/V-91

 

 

 

Люби меня без упованья:

Не жди, не трогай, не зови.

Люби меня на расстояньи,

Как землю любят журавли.

 

Своей любовью и печалью

Не возбуждай и не дразни.

Люби, как свет звезды случайной,

Как детства прожитые дни.

 

Не вспоминай, для ласк не требуй,

Не требуй также для венца.

Смотри в меня, как смотрят в небо,

Не видя смысла и конца.

 

Из грёз твоих с моею фальшью

Я всё равно не состою,

Но ты люби меня и дальше,

Как будто я тебя люблю.

30/IV-91

 

 

     Вкус любви

 

Вкус любви и радужные речи,

Как же вы далече, Боже мой…

Почему я помню эти встречи,

Если были встречи не со мной?

 

Почему бессонными ночами,

Вспоминать и помнить устаю

То, что было где-то и не с нами,

То, что любят, если не люблю?

 

За окном при свете фонарином

Пустота, в которой ничего.

Почему я вспомнил это имя,

Если я не выучил его?

 

Надо спать. Иначе на работу

Будет мама долго поднимать…

Почему мне вспомнилось про что-то,

Что нельзя словами передать?

 

Каждый шаг в порядке алфавитном

И в обратном можно разложить.

Почему ж мне за полночь не спится?

Что меня до боли теребит?

 

Вкус любви, не еденной ни разу,

Жил во мне, прорезался – и вот

Галатею выдумает разум,

Влюбится и требовать начнёт.

 

Но судья, расстроенный и нервный,

Завтра утром встанет по звонку –

И стихи, расстроившие нервы,

Потеряют прежнюю тоску.

 

Суд откажет образам вчерашним

В праве на любое бытиё.

Почему ж я помню в настоящем,

Если нет и в будущем её.

8/V-91

 

 

        I go to you

 

                     for my wife

 

I go to you,

But say me about

What happened, what happened,

What happened with me?

 

If you want to be

My friend and my wife,

If you want to allow

To kiss your face.

 

I’ll be so glad

To see, like you smile

And want very much

To sleep with you.

 

I wait that you say:

«My loving is strong»…

 

I’ll go to you,

If you say me about,

What happened, what happened,

What happened with me?

29/V-91

 

 

 

Так неразгаданно и странно

Вчерашним днем в моём окне,

Незаживающею раной

Ты просыпаешься во мне.

 

Врываясь в комнату пустую,

Не замечая ничего,

Ты что-то ищешь – я тоскую

Не понимая, отчего

 

Так неожиданно и странно

Ты возвращаешься ко мне,

Незаживающею раной

На растревоженной струне?

12/V-91

 

 

 

Как хорошо: ещё пишу,

И мне стихи ещё даются…

Мои друзья не обманутся

В своих надеждах – я «рожу»

 

Ещё не раз, и, может, двойню,

А, может, более того.

Не остаётся ничего

Занятья этого достойней.

 

Наискосок ложатся строки,

Последний срок не наступил,

Во мне ещё живые соки,

И я ещё исполнен сил.

 

Как хорошо, когда словами

Могу себя растормошить.

Охота буйствовать и жить!

Охота брызгаться стихами!

10/V-91

 

 

           «Сложно пишешь».

                             А.Г.Бурда

 

Будь хоть Козёл, хоть Козел,

Только не будь козлом.

Можно, Дубиной. Можно,

Если не дуболом.

 

Очень витиеваты

Сложные имена:

Проще держись, ребята,

Скромность во всём нужна.

 

Кто-то сказал, напутав:

«Я – Пласковицкий есмь!»

Слово в двенадцать «буков» –

Трудно его прочесть.

 

Сложность всему помеха –

Так я себе решил:

Проще б читалось это –

Проще б писал и жил.

5/III-91

 

 

 

  «Постой – не уходи!

  Мы ждали лета – пришла зима.

  Мы заходили в дома,

  Но в домах шёл снег…»

                               В.Р. Цой