автор: Пласковицкий А.Л.

Империя Петра Великого:
амбиции или реальность

(февраль-май 2013 г.)

«Чем меньшую важность мы будем приписывать перемене, произошедшей при Петре в нашей общественной жизни, тем ближе мы будем к истине. Весь дух остался прежний, насколько может остаться, когда изменяется только имя без всякого намерения изменить сущность».1

Н.Г. Чернышевский

I. Противоположны ли амбиции реальному положению?

Слово «амбиция» заимствованно из польского («ambicja») во времена Петра I.2 Традиционно об амбициях говорят в негативном или ироничном контексте, чтобы подчеркнуть чрезмерность и неосуществимость чьих-то претензий. При этом амбиции как притязания на нечто, еще недостигнутое и даже недостижимое, представляются прямой противоположностью реальным достижениям. Но в действительности именно амбиции ярче всего демонстрируют положение, занимаемое данным субъектом (человеком, группой людей, нацией и т. д.). Завышенные претензии, как правило, обличают жалкое существо.

В качестве простого примера можно привести записного щеголя: стараясь держаться на гребне моды, он постоянно выглядит подражателем подиумных моделей и носит сегодня то, что популярные салоны показывали вчера. Собственную второстепенность выдает он ещё и болезненною реакцией на пренебрежительно-насмешливое отношение окружающих. Меж тем, успешны и уважаемы «законодатели мод» – те, что сами творят привлекательные фасоны. Их «здоровые амбиции» противоположны стремлениям заядлых модников: они не подхватывают, а ломают вчерашние достижения во имя чего-то невиданного, призванного улучшить или хотя бы освежить существующие стандарты.

Нечто похожее и с императорским титулом: он был популярен задолго до того, как его подхватила Романовская династия. Век спустя вернулся в моду, благодаря Наполеону Бонапарту. Но ненадолго, потому что будущее принадлежало чинам, адекватным эпохе «восстания масс». И прежде всего должности «Президент» в швейцарской, нидерландской и североамериканской интерпретациях. Сей пост и доныне в моде. И современная Россия заимствовала его во времена Горбачева и Ельцина (1990−1991 гг.).

Так стоит ли удивляться, что политические амбиции с головой выдают реальное положение и международную репутацию эпигона.3 И никакой противоположности или хотя бы зримого расхождения между амбицией и амуницией при этом не возникает!

II. Как царь Петр сделался императором

Соратники и подхалимы Петра I долго думали, чем порадовать Государя, наконец-то завершившего крайне мучительную двадцатиоднолетнюю Северную войну подписанием Ништадтского мира 30 августа 1721 г. Среди преподнесенных наград были самый длительный маскарад и самый яркий фейерверк. Ну, а наиболее «эрудированные» из царского окружения: глава ученой дружины и вице-президент Синода Феофан Прокопович, тайный кабинет-секретарь Алексей Макаров и личный секретарь Его Величества Петр Крекшин – надоумили Светлейшего князя Меньшикова А. Ф. инициировать совместное прошение Правительствующего Сената и Святейшего Синода к Царю о принятии дополнительных титулов-наименований: Императора, Отца Отечества и Великого.

Прошение было составлено и вручено Государю тем же Меншиковым 20 октября 1721 г. Монарх «для приличия» денек посопротивлялся, но уже 22 октября (2 ноября по новому стилю) 1721 г. в торжественной обстановке принял предложенное ему, в том числе императорский сан. С этот момента Россия считается империей.

Подробности этих событий можно найти в официальных документах, выдержки из которых помещены в Приложении № 1 к настоящей статье.

Петр получил именно то, что давно хотел, а его демонстративная скромность критики не выдерживает.

Во-первых, этот человек откровенно радовался, когда зарубежные гости величали его «императорским величеством», и многим дал поводов заподозрить себя в стремлении к титулу «восточного императора».

Во-вторых, в 1710 г. царь просил у западного императора Иосифа I включить в состав Священной Римской Империи «русскую Лифляндию».4 Европейские государства воспротивились — расценив данную дипломатическую акцию Московита как стремление, став курфюрстом, получить права на титул западного императора. Петр свой ход комментировать отказался и постарался забыть о провале.

И, наконец, в 1718 г., расправившись с собственным сыном, царь начеканил дарственных медалей с гордой надписью «Император Петр I».

После 22 октября 1721 г. всякого россиянина, не ведавшего, что царь «таперача ампиратор», полагалось пороть на площади до «полного вразумления» - что значило «до бесчувствия».

III. Соответствовали ли присвоенные титулы деяниям Петра?

1. Император

Понятие «император» принято переводить на русский язык словами «повелитель» или «властитель». Но такое значение прижилось лишь после закрепления данного титула за римско-византийскими монархами (в IV в).5 Когда же легионеры республиканского Рима провозглашали императорами полководцев, одерживавших впечатляющие победы, имелось в виду несколько иное.

Корень «per» в индоевропейских языках издревле означает «высших» или «первых» - отсюда наше «первенство», западно-арамейское «персы», ионическое «Персей», франкское «пэры» («peres») и т. п. Приставка «im» - означает «над», «сверх». А суффикс «ator» традиционен для римских титулов (диктатор, прокуратор, узурпатор). Следовательно, «imperator» сперва означало «наивысшей» или «первейшей», а попросту «крутыш».

Именно «крутышом» и провозгласили простые солдаты в 202 г. до н.э. своего командира — проконсула Публия Корнелия Сципиона Африканского-старшего – первого в истории императора. Он заслужил эту честь накануне в битве при Заме, наголову разбив армию Ганнибала.

Сходство с победой Петра под Полтавой (1709 г.) удивительно. Перечислю важнейшие совпаденья.

До Замской битвы римляне веками боролись с карфагенянами за Центральное Средиземноморье, и 18 лет продолжалась тогдашняя — Вторая Пуническая война (218−201 гг. до н.э.). Борьба между русичами и шведами за Восточную Балтику началась в середине XII в. и включала знаменитую Невскую битву (1240 г.), крестовые походы на Русь (XIII-XIV вв.), многочисленные русско-шведские войны (XVI-XVII вв.). Северная война XVIII в. продолжалась чуть дольше Второй Пунической – 21 год.

Великий пуниец и Великий скандинав называли своим идеалом Александра Македонского, и оба вошли в анналы всемирной истории как гениальные полководцы, одержавшие множество блистательных побед. Римский проконсул и Российский царь воевали только «во благо Отечества» и видели в Александре «одно безмерное и пустое тщеславие». Сами ж стяжали воинскую славу лишь победами над одним гениальным противником, уступая иным оппонентам. Сципион не смог овладеть ни Иберией, ни Парфией, ни властью над Римом. Романов вернул туркам Азов (1711 г.), ушел ни с чем из северогерманских княжеств (1719 г.) и Финляндии (1721 г.), вымолил грабительский мирный договор, попав в турецкое окружение у Прута (1711 г), и был разгромлен хивинцами (1716 г.) и бухарцами (1721 г.).

К Заме Ганнибал, как и Карл XII к Полтаве, пришел изнуренный многочисленными сражениями на чужой территории и погонями за постоянно ускользающим противником. Карфагенский сенат и шведский сейм, опасаясь чрезмерного усиления своих главнокомандующих, постоянно чинили им препятствия. В том время как римский проконсул и российский царь явились сражаться свежими и всегда получали поддержку своих коллегиальных органов (сената и думы/консилии соответственно).

Карфагенян, как и шведов, было примерно 30−35 тысяч. Римлян и русских, как минимум, в 2 раза больше, что скрывалось после победы обоими триумфаторами. В составе ганнибаловой армии была местная (нумидийская) кавалерия, роль которой, по сути, не отличалась от роли украинских казаков Мазепы в шведском войске. В то же время основные нумидийские силы действовали на стороне Сципиона, как и украинские за Петра. Хитроумный маневр римлян отрезал пунийцев от источников снабжения (воды и подвоза припасов) – Карл остался без основного обоза, отбитого русскими у Лесной.

Ганнибал и Карл первыми ринулись в атаку, поставив на карту все, и расшиблись вдребезги. Их в начале встречала и в конце добивала численно-превосходящая вражеская кавалерия. Потери были огромны. Побежденные полководцы спаслись бегством, изнывая от ран. И потом длительно скрывались у восточных монархов-союзников.

Победители незамедлительно предложили грабительский мир побежденным. Но те от него отказались. Что повлекло еще худшее поражение в последующем.

Таким образом, Полтавская «виктория» столь аналогична Замской, что нет никаких оснований отказывать П. А. Романову в титуле, придуманном для П. К. Сципиона.

Так что совсем не случайно британская королева Анна Стюарт (известная широкой публике по пьесе Э. Скриба «Стакан воды»), поздравляя Петра с победою под Полтавою, уподобила «русского брата» «победоносным императорам римлян».

2. Отец Отечества

Высокопарное звание «Отец Отечества» (Pater Patriae) обязано своим появлением деяниям Марка Туллия Цицерона. Сперва знаменитый оратор вознесся на высшую в тот момент должность консула (63 г. до н.э.), подавляя заговор Л. С. Катилины. А, возвысившись, поспешно, без соблюдения следственных и судебных процедур перебил или разогнал по провинциям всех своих оппонентов, обвиняя их в связях с группировкою Катилины. Уцелевшие сенаторы признали действия Цицерона «спасением Республики» и вознаградили «Спасителя» тем почетным наименованием, которое он сам для себя придумал – то есть «Pater Patriae» (этакий супер-патриций).

Петр сделался полновластным царем в борьбе со стрелецкими бунтами. А потом (1698 г.) перебил и разбросал по монастырям всех своих врагов (включая сводных сестер и первую жену), обвиняя их в связях с крамольными стрельцами. Головы обвиненным в «заговоре» рубились быстро, судебными доказательствами никто себя не обременял. Таким образом, расправа учиненная Петром – абсолютно идентична Цицероновой, удостоенной почетного наименования «Отца Отечества». Следовательно, русский царь достойный восприемник звучного «титла» оратора.

3. Великий

Великими называют многих монархов,6 начиная, как минимум, с Саргона Древнего, создавшего Аккадское государство в XXIV в. до н.э. Но до Гнея Помпея никого не провозглашали «Великим» официально и прижизненно.

Кровавый диктатор Сулла в 82 г. до н.э. торжественно объявил своего 23-летнего помощника Magnus’ом (Великим). Это был каприз, сродни сенаторскому званию для коня Калигулы. Во-первых, «любитель проскрипций»7 демонстративно унизил всех искателей повышений, а во-вторых, в присущей ему манере подшутил над юношеским стремлением всюду преуспевать. Обидный подтекст «возвеличивания» Помпей как бы и не заметил – тут же прибавив дарованное «прозвище» к собственному имени в качестве третьей части, недостающей плебею для настоящей знатности.

Разумеется, Петру Алексеевичу Романову далековато до Гнея Помпея Магнуса, строившего невиданную в истории государственную систему (монархическое господство Мегаполиса над ойкуменой), 30 лет громившего всех подряд на суше и на море, удвоившего владения своего государства, способствовавшего распространению прогрессивнейшего – внепойменного (самовосстанавливающегося) земледелия. Россиянину не выпала и горькая участь разгромленного изгоя, заколотого и обезглавленного ради благосклонности нового властелина (Цезаря). И все-таки качества, за которые Сулла нарек «Великим» непоседливого юнца: стремление хвататься за все дела (включая пустяшные), демонстративность и суетливость поведения – несомненно, одни и те же у Гнея и у Петра. А потому Российский император был вправе, не меньше Помпея, носить на себе печать «сулланского остроумия».

Петр её и носил, именуя себя «Великим государем» в подражание своим предшественникам. А в 1699 г., после подавления стрелецкого бунта отлил медаль с латинскою надписью «Petrus — … Tzar et Magnus Dux Totius Russiae» (Петр – Царь и Великий Герцог Всея Руси).8

Ʃ:

Таким образом, изначальный смысл всех наименований-титулов, принятых Петром Алексеевичем 22 октября 1721 г., объективно вполне соответствовал заслугам этого царя. А, значит, Петровская Россия, несомненно, вправе называться не только «государством», как принадлежавшая Государю, не только «царством», как управлявшаяся царем, но и «империей», как подвластная Императору.

Только, увы – доказанное мною объективное соответствие званий историческим «свершениям», не было тем критерием, которым руководствовались, дополняя царскую титулатуру или признавая ее в последующем. Субъективное, как всегда, от реальности оторвалось.

IV. Откуда пришли заимствования?

Придворные «эрудиты», подбиравшие дополнительные регалии в «славном прошлом», вряд ли припоминали исходные прецеденты, не слишком лестные для их Государя. По крайней мере, имена Сципиона, Цицерона и Помпея не фигурируют в «наградных» документах (Смотрите Приложение № 1).

Там говорится о примере неких «других», обремененных всеми предлагаемыми титулами, о «прикладе древних, особливо ж Ромейского и Греческого народов», об «обыкновениях Ромейского Сената приносить в дар императорам такие титулы», о западном императоре Максимилиане, «прилагавшем» восточное императорство к Ивану Грозному, о «Великих Греческих и Римских монархах». Да и сам Петр вспоминает печальный конец «Греческой монархии».

Что здесь имели в виду?! Немного, конечно, первый – уже разлагавшийся Рим (III-V вв.), но главным образом – «Рим Второй», называемый Византией! Даже напыщенно-витиеватый стиль официальных бумаг – прямое тому подтверждение. Именно так выражались чиновники государства, где в IV—XV вв. царствовали ромейские, они же восточные, они же «римские и греческие» императоры, зачастую имевшие все наименования-титулы, предложенные Петру в 1721 г. Столь титулованных, как минимум, три десятка.

Заодно можно вспомнить и Трапезундскую империю-автократию (1204−1461 гг.) —  кусочек юго-восточного Причерноморья, отколовшийся от Византии при захвате ее крестоносцами (1204 г.). Это царство в еще большей степени, чем Ромея, являлось «Греческою монархией». И там абсолютно все самодержцы величали себя «Императорами, Отцами Отечества и Великими», а заодно и другими не менее звучными «титлами», позаимствованными в Царьграде.

Печальный и жалкий конец Ромейского и, быть может, Трапезундского царства был известен Петру. Потому он и призывал «не ослабевать в воинском деле, дабы с Нами не так сталось, как с Монархиею Греческою».9

Но зачем же он встал на путь византийского коллекционирования ветхих титулов?! Неужели не понимал, что не названия должностей красят правителей, а правители своими делами возвышают любые названия?! Ведь могли же царю рассказать, как личные имена Цезаря и Августа (а позже и Карла Великого) сделались более важными титулами, чем банальное для римлян и франков звание императора. Впрочем, тогда бы Петру предложили возвыситься до Августа или Карла (короля), чем унизиться до простого императора, имея наследное «цесарское» достоинство.

Только можно ль сопротивляться неизбежной участи всех подражателей?! Если твоя страна под твоим же «руковождением» заимствует иноземные формы и словеса так же рьяно, как заимствовала их средневековая Ромея у западных народов (античных эллинов и римлян), то приходится превращаться в Новую Византию и названья к себе «прикладывать» из цареградского лексикона!

Если бы петровские чиноманы ориентировались не на византийские древности, а на реалии своего XVIII в. (когда у всех на слуху был только что (в 1715 г.) почивший «Король-Солнце» Людовик XIV), то им бы не захотелось предлагать своему царю давно затасканные и никем неиспользуемые «наименования Отца Отечества и Великого». Да и титул «император» был крайне непопулярен в тогдашней — просвещенной Европе.

Это званье как дань традиции носили «императоры Священной Римской империи германской нации» - австрийские Габсбурги, попираемые со всех сторон могущественными королями и собственными курфюрстами. Карл V (1519−1556 гг.) был последним официально помазанным императором Запада – его преемники ограничивались чисто условным рангом «imperator electus» (избранный императором). А, кроме австрийцев, только турецкие султаны включали в полный перечень своих регалий титул «императора ромеев». Причем эту «наглую узурпацию восточно-христианского наследия» все христианские государства отвергали категорически.

Следовательно, превращение Петра в императора, а России в империю, только малосведущим людям, вроде старообрядцев, могло показаться еще одним заимствованием европейской политической терминологии и претензией на важное место среди европейских правителей.10 На самом же деле, это была уступка традициям «Третьего Рима», согласно которым Иван Грозный в 1547 г. титуловался царем («кесарем»), а московский князь Василий I, судя по подписанным им договорам, даже опередил Петра на 3 века, именуя себя «королем московским и императором русским» в 1417 г.11

В Петровские времена в Европе господствовали идеалы Позднего Возрождения, зрелой Реформации и Раннего Просвещения, поэтому деспотичных, помпезных и просто нудных византийцев презирали и осмеивали повсюду. Одобрять российское воскрешение «махровой византийщины» европейцам было не по душе, а потому России пришлось «то мытьем – то катаньем» добиваться признанья регалий, извлеченных из нафталина.

Вот если бы Петр помазался королем, принял католичество или лютеранство – тогда бы Россия стала поближе к Европе. Но могла ли произойти подобная ассимиляция реципиента донором? Практика показала, что нет. Россияне, почти безропотно претерпевали зверства сумасброднейшей гонки вооружения, чтобы не стать сырьевым придатком Шведского государства или Немецкой слободы. Да и в Европе никто не собирался завоевывать Россию – пока та сама ВЕРОЛОМНО (под прикрытием дружеских писем) не напала на Швецию. А накануне шведы подарили Петру 300 пушек «для отпора магометанам».

Да и потом Карлу XII пришлось воевать в одиночку. Никто ему не помог «укротить и урезать дикую Московию» – наоборот помогали Петру расшириться за счет турецких, персидских и шведских владений: Священная Римская империя, Венеция, Речь Посполитая, Валахия и Молдавия – на юге, Речь Посполитая, Дания, Саксония, Пруссия, Мекленбург и Гольштейн – на севере, Голландия и Англия на море. Конечно, не так сильно и последовательно, как хотелось бы россиянам, но и на том спасибо!

Коротко говоря, сохранение суверенной России вполне соответствовало и тогдашним возможностям европейцев, и стремлениям самих россиян. Европейские народы, поглощенные междоусобицами, не находили в себе сил для захвата и освоения огромных, малозаселенных и плохо возделанных пространств. Российский народ (исключая горсточку диссидентов, бежавших в Европу) отказывался жить и работать по-европейски. Его вождям, как обычно, хотелось побыстрей ликвидировать «нестерпимое отставание» и снова жить-поживать в традиционном темпе согласно традиционным ценностям.

Петр ничего не скрывал: «Европа нужна нам несколько десятков лет, а потом мы можем повернуться к ней задом».12 Вот и повернулись в точности по В. Г Белинскому «Прошла буря – и наш народ опять погружается в свою дремоту, не извлекая из потрясений никаких благоприятных результатов для своей цивилизации».13

При таком отношении друг к другу Европа и Россия не уставали подчеркивать различия между собой. Самопровозглашение империей и было одним из таких подчеркиваний. Глядите, мол, у вас империя вырождается, а у нас наоборот – возрождается, вы давно осмеиваете «Bas-imperia», а мы у неё по-прежнему учимся. Так пусть же у вас продолжаются склоки по поводу будущего развития, а у нас «всерьез и надолго» наступает очередное всенародное единение в ожидании того момента, когда будет, что снова перенимать, действуя наверняка, а не вашим слишком затратным и нервным «методом проб и ошибок»!

Как поучал С. М. Соловьев: «При опасном столкновении с народами-учителями нужно, прежде всего, озаботиться избежанием духовного принижения сознанием своего достоинства».14 Тот же автор сумел усмотреть в петровом национализме самобытнейший «креативчик» и позорный облом для Европы, которая «давно уже толковала, что Петр стремится стать восточным римским императором, а тот стал не восточным римским, а всероссийским».15

Таким образом, даже то, что выглядело пустопорожним звоном византийского чинопочитания, на самом деле, лишь четко продемонстрировало: Россия, несмотря на заимствования, осталась весьма самобытным субъектом международных отношений с соответствующей атрибутикой, каковою весьма гордилась и оную «ткнула в нос» презрительным «западянам»: «Вот вам! Сюда не суйтесь! Тута другие ценности!»

подытожу: провозглашенье империи – отнюдь не пустые амбиции, а горделивое выпячивание реального положения вещей и демонстративное средство защиты от западных посягательств (типа пугала в огороде).

V. Страсть к переименованиям

Говоря о превращении России в империю, следует учитывать маниакальную тягу самодержца и его окружения к «машкерадам», буффонадам и прочим лицедействам («ролевым играм» - как бы сказали сегодня) с переодеваниями и переименованиями.

Один только список имен, которыми прикрывался П. А. Романов, займет не одну страницу. Там и урядник Петр Михайлов, и капитан-бомбардир Михайло Алексеев, и плотник Питер Тиммерман, и барабанщик Петрушка, и певчий Питирим, и даже протодиакон Пахом Пихайхуй.

Этот калейдоскоп имен так впечатляет современных историков, что некоторые из них всерьез утверждают, будто бы изначальное имя Петра было либо Исаакий, поскольку он родился в день Исаакия Далматского, либо нечто голландско-немецкое, так как царевич якобы явился иноземным подкидышем или «плодом царицыной измены с чужеземцем».

Переименовывал царь и ближних своих. Его первая жена с крещенья была Автодьей Илларионовной, в замужестве сделалась Евдокией Федоровной, а после изгнания в монастырь оказалась старицей Еленой. Вторая официальная жена изначально возникла под именем Марты Скавронской, потом побывала Марфой Крузе, Марьей Трубачевой, Катериной Михайловой и, наконец – Екатериной Алексеевной Романовой.

При этакой моде переименование государства в империю это ещё по минимуму. Ведь предлагали «Петровия», «Святорусия», «Третьецарствие», «Господен Израиль», «Новокитежье», «Неоромея» и прочее, столь же надуманное. Если бы все эти титлы были, и в самом деле, присвоены государству – оно бы значительно больше соответствовало своему Государю и этой чудной эпохе беспрерывного маскарада.

VI. Как добивалась Россия международного призвания?

Смакуя собственную «особость», российский политес болезненно отслеживал реакцию иностранцев. Она его обижала! Официоз молчал. А «свободная пресса» (особенно французская) плеснула глумливыми «фельетонами». Это вынудило царских идеологов самостоятельно сочинять благоприятные новости. И уже 1 ноября 1721 г. к Акту о поднесении титулов присовокупили сообщение о том, что на торжественных мероприятиях французский посланник первым поздравил нового императора, а вслед за царским семейством подошли вельможи из «многих» западноевропейских стран.

Это была «пропаганда» для внутреннего употребления! Заграница к подобным хитростям давно привыкла, и вниманья не обращала. При жизни Петра только побежденные шведы и дружественные голландцы называли его «императорским величеством» в официальном общении. Причем для голландцев, гордившихся свержением имперского ига Габсбургов, новый титул Петра был равнозначен простой констатации: «Это кровавый деспот». Шведов же просто принудили прекратить пререканья о титуле демонстративным дефилированием российской флотилии вблизи Стокгольма.

Остальные государства продолжали обращаться к Петру, как и к прочим монархам, «величество», а меж собою звали по-прежнему «русским царем». Феофан Прокопович старательно отмечал каждый эпизод употребления правильных титулов-наименований важными иноземцами – но и такие случаи подсчитывались на пальцах. Видимо, потому сам Петр пошел на попятную, рекомендуя «писать просто, без «Великого».16

В 1744 г. эрцгерцогиня Мария Терезия, четвертый год добивавшая признания своих прав на престол Священной Римской империи и накануне разбитая под Веллетри испанцами и неаполитанцами, обратилась за помощью к Елизавете Петровне, именую Петрову дочь «сестрицей-императрицей».

И только «высокая доблесть полков в век золотой Екатерины»17 (60-е годы XVIII в.) позволяла россиянам добиваться употребления императорского титула в официальных сношениях. Богатую, мудрую и хорошо вооруженную государыню частенько просили о помощи, она же «из принципа» не читала и не слушала обращавшихся не по чину. В этой связи характерны колебания тогдашних законодателей дипломатических мод — французов, которые то капризничали, объявляя «русский титул несовместным с французской грамматикой», то «уродовали язык» в политических интересах. Дольше других держался английский король Георг III, но и он сдался в 1779 г., когда попросил содействия в борьбе с международной коалицией, сплотившейся в поддержку американских штатов, боровшихся за независимость.

После того, как в 1804 г. Наполеон Бонапарт18 провозгласил себя «императором французов», и за ним последовали монархи Австрии, Латинской Америки, Африки и Восточной Азии, – стало неприлично лишать такого же титула основного борца с «корсиканским выскочкой». Поэтому, начиная с Александра I (1801−1825 гг.), у российских самодержцев не было проблем с признанием их императорского достоинства. Даже царское государство частенько именовали не Московией или просто Россией, а Российской империей. Особенно прилежно это делали в тех странах, где царская армия и дипломатия могли своего добиться.

Таким образом, заявления петровских пропагандистов о мировом признании России в качестве империи опередили действительность на 45 или даже 80 лет. Здесь, безусловно, амбиции не соответствовали «статусу кво». Но в то же время международное признанье никогда бы не состоялось, если бы русские власти не подхлестывали себя подобной дезинформацией — усердно спасая престиж, ложь превращали в истину.

Сильно подправил историю в пользу своей страны, проправительственный историк-беллетрист Шубинский, выпустивший в 1901—1911 гг. шестью изданиями книгу, где утверждалось, будто бы «Пруссия и Голландия немедленно признали новый титул русского царя, Швеция в 1723 г., Турция в 1739 г., Англия и Австрия в 1742 г., Франция и Испания в 1745 г. и, наконец, Польша в 1764 г.».19 Дерзко, но удивительно, почему только 9 держав обнаружила в целом мире льстивая апологетика, и как очутилась Польша в 1764 г., подменив собой Речь Посполитую?!

VII. Заслужило ли «царство» переименования в «империю»?

Подведу промежуточные итоги:

а) амбиции могут соответствовать и в данном случае соответствовали реальному положению «страны-подражательницы»;

б) Петр достоин преподнесенных ему титулов-наименований не меньше, чем те, для кого эти титулы придуманы изначально;

в) то, что «титлы» заимствовались у антипатичных Европе ромейских императоров, подчеркивало реальное и принципиальное различие между Западом и Россией;

г) ложь о международном признании нового статуса царя и его государства со временем стала правдой.

О чем же еще дискутировать, выясняя, насколько соответствовало действительности объявленье России империей?! Разве еще о том, достаточны ли изменения, осуществленные под руководством Петра для того, чтобы прежний официальный термин «царство» заменить новым – «империя».

Учитывая то, что понятия «царство» и «империя» исторически близкие синонимы, – казалось бы, тщетно оспаривать самопереименование государства?! Тем более что подобные изменения названий случаются довольно часто и традиционно воспринимаются всей мировой общественностью как «свершившийся факт» и «суверенное право каждого государства». И все-таки спорят! Значит, не могут обойтись без приданья «существенного» значения терминам, отделившим Петровскую Россию от Допетровской. А то, что слова синонимы, в данном случае только на руку — подчеркивается преемственность.

Впрочем, для многих важней не преемственность, а различия. Причем, востребована «огромная» разница – иначе-де перемена терминологии Россиею не заслужена. В таком контексте стать империей то же самое, что превратиться в «Великую державу» (еще один фразеологизм, популяризированный в середине XIX в).

Меж тем, искомая разница очевидна: реформы, реорганизации, переименования и прочие изменения при Петре проводились постоянно, размашисто и бурно. Все они были или выглядели коренными преобразованиями. Перечислю вкратце самые «выдающиеся» (детализация в Приложении № 2 к настоящей статье):

1) Территория России увеличилась на 7,6%, численность населения на 39%. Народ структурировали по сословиям и рангам проще и четче прежнего.

2) Были созданы регулярная армия и флот. Вооруженные силы существенно увеличились (в 2,5 раза по сравнению с рекордами предшественников) и подтянулись к передовому уровню своей эпохи. Европа стала опасаться российской военной мощи.

3) Установилась абсолютная монархия. Царь, как никогда, правил самолично, вмешиваясь во все. Служба государству сделалась всеобщей обязанностью. Насилие возвели в ранг универсального метода госрегулирования. Жизнь россиян регламентировали гораздо детальней. Особо усилилось государственное вмешательство в экономической и религиозной сферах.

4) Создан культ личности Обожествляемого Государя, а церковь умалена до государственного ведомства.

5) Изменена столица (Санкт-Петербург с 1713 г.). Учрежден государственный флаг. Появились ордена. С 1700 г. введен юлианский календарь. Изменен алфавит.

6) Существенно ускорена индустриализация России. Появился целый ряд новых производств. Российский ВВП за 1689−1725 гг. вырос на 80%. Особенно быстро развивалась металлургия и другие производства военного назначения.

7) Насаждалось просвещение, и созданы зачатки образовательной системы. Впервые появились: печатная газета — «Ведомости», музей «Кунсткамера», публичный театр «Комедиальная храмина на Красной площади», ботанический сад и ряд академий. Начат сбор исторических архивов.

8) Быт, особенно военный и городской, приблизился к западноевропейским образцам. Но при этом царь подавал пример пренебрежения к правовым и религиозным нормам, пьянства, табакокурения, разврата, азартных игр и хулиганских игрищ, похабной матерщины и прочих пороков.

9) Россия сделалась активной участницей международных отношений и гораздо чаще вмешивалась во внутренние дела европейских государств. Существенно интенсифицировалось международное взаимодействие россиян со странами североморского региона. Российские официальные и неофициальные представители ужасали мир своей недоговороспособностью, низкими моральными и деловыми качествами.

В целом же не осталось ничего значительного, чего бы Петр ни всколыхнул, побуждая тем самым к развитию или к ускоренному затуханию. В результате «прослыл правителем, который, раз что задумает, не пожалеет ни денег, ни жизней».20

Думаю, перечисленного более чем достаточно, чтоб уверенно утверждать: для смены вывески «царство» на вывеску «империя» имелось великое множество очень веских оснований. Тем более, у России, где даже киоски, слегка расширив ассортимент, вывешивают над окошком гордое «Гиперсупермаркет». А тут ведь огромнейшая страна за четверть века, как могла, наверстала то, что Западная Европа изобретала и совершенствовала целый век.

Впрочем, споры о «больше-меньше» с неизбежностью превращаются в бесплодные препирательства. Кому-то и стрижки бород – много, а кому-то и Всеобщего закабаления – маловато. Так давайте же видеть в подробностях, чем была и чем стала Россия во времена первого императора!

VIII. Независимо от эмоций

Есть и такой вопрос, рассоривший очень многих: хороши или плохи петровские перемены? Для западников – прекрасны! Для славянофилов – ужасны!

К сожаленью, и те и другие по-петровски не знают меры, их эмоции за пределами осмысленного анализа. Ослепленные хвалами «гению-чудотворцу» или хулами «злодею-тирану» даже не замечают, что и подражательство, и посконность ставят в одинаково жалкое положение, что только стремительное саморазвитие могло бы сделать Россию достойной уважения. Шатанья ж из крайности в крайность, из заискивающего попугайничанья в самодовольное почивание на лаврах – только позорят страну.

Любая насильственная ломка «самобытного жития» во имя «ликвидации отставания от развитых государств» (хоть хвали ее — хоть хули!) – очень плохой симптом, свидетельствующий о том, что естественное развитие страны не поспевает за мировым прогрессом без надрывного ускорения.

В целом же спор на тему «Хороши или плохи деянья царя Петра?» безразличен для имперского статуса России. Те, что превозносят Государя-реформатора, и те, что его ругают – охотно используют термины «император» и «империя». Первые – как восхваление. Вторые – как обличение.

Тем самым, признанье России империей – вполне адекватно любым экспрессивным оценкам. И только для эмоционально-устойчивых людей «империя» - просто слово, подходящее для России не меньше, чем для Ромеи.

IX. Реформы как исконно русская традиция

Русское государство, как и река Гераклита, никогда не оставалось одним и тем же. Значит, следует уяснить: «Были ли Петровские преобразования чем-то действительно необычным в отечественной истории?! Изменились ли форма и сущность исторической динамики в первой четверти XVIII века?»

Думаю, ни на йоту! Для Руси испокон веков реформирование с перениманием зарубежного опыта – перманентное состояние. Приглашение варягов и принятие Христианства – наглядные примеры коренной ломки, создавшей Киевскую Русь. Самые выдающиеся из московских князей (особенно Василий III) создавали Российское царство с помощью революционных заимствований византийского и европейского опыта. А о первом царе Иване IV Грозном высказался сам Петр, указывая на триумфальную арку, где их разместили рядом как зачинателя и продолжателя: «Сей Государь есть мой предшественник и образец, я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах, но не успел еще в том столь далеко, как он. Глупцы только называют его мучителем».21

Помимо таких радикальных в истории выделяются десятки более сдержанных реформаторов и сотни таких, чьи вяленькие подвижки теперь называют «застоем». Фактически же каждый руководитель Руси во всех ее ипостасях ставил перед собой и своим народом задачу догнать и перегнать передовые страны. Вот почему Петровские преобразования следует считать не «коренным переломом», а лишь одним из ярчайших периодов неизменного круговорота российской истории.

Как показал еще С. М. Соловьев,22 причина хронической отсталости Российского государства скрывается в географии. Леса, болота и степи Северо-Восточной Европы и Северной Азии слишком неудобны для плотного заселения. Отсутствие хороших водных коммуникаций (моря далеко, реки замерзают) еще и усугубляет разобщенность русского народа. А сравнительно низкая интенсивность общения замедляет развитие культуры. Из-за чего постоянно требуется скачкообразная ликвидация отставания от лидеров военного, научно-технического и художественного прогресса. Без этого «дерзость» соседей становится невыносимой.

Разница между саморазвивающимися странами и странами так называемого «догоняющего развития» примерно такая же, как между писателем и ксероксом.

Там, где ищут пути в грядущее, в незатихающих спорах формируется устойчивая творческая элита, которая всеми возможными способами переделывает действительность, нащупывая во тьме «место для шага вперед».23 Рядом с ней размножаются предприимчивые инноваторы, быстро подхватывающие и прибыльно тиражирующие наиболее эффективные и востребованные новации.

Там же, где гонятся за вырвавшимися вперед, творческие способности подавляются как помеха точному воспроизведению общепризнанных зарубежных достижений. Здесь некогда «творить, выдумывать, пробовать».24 Здесь востребованы не созидатели неизвестного или внедрятели их находок, а «исправные да проворные» подражатели, схватывающие на лету и максимально точно копирующие «лучшие образцы». Естественным и необходимым дополнением «этаких молодцов» являются толпы безропотных исполнителей. А творческие личности только вредят своим упрямым переиначиванием всего, что им поручается. Поэтому их – долой! А расплата за выбраковку «творцов» – еще большее отставание в последующем и еще худший аврал при наверстывании упущенного.

Петр, разумеется, видел, как полезны изобретательные люди. И сам пытался выдумывать нечто новое, и подданных побуждал не только кнутом, но и пряником. Он «внимательно рассматривал всякие проекты и награждал даже самые вздорные, говоря: «Они для меня трудились, мне добра хотели!»».25 Однако «регулярное государство Петра было против всякой самодеятельности».26 И сам Государь, и подавляющее большинство его соотечественников сформировались в среде, где творчество минимизировалось. А потому имели о нем весьма смутное представление и только подавленные задатки креативных способностей.

В результате, как писал архимандрит Иоанн (Экономцев), «вместо творчества» получалась только «жалкая имитация»27 или, по словам А. Труайя, «лишь пародия цивилизации».28 Большая часть «оригинальных выдумок» Петровской эпохи сводилась либо к смехотворным модификациям чужого, типа многочисленнейших налогов и госоранов, либо к ребяческим шалостям (зачастую весьма неприглядным) типа «Всепьянейшего Собора» и катания на санях, переделанных в корабли, либо к маниловским фантазиям, типа проекта канализации России или выращивания великанов.

Отсюда неудивительно, что после Петра Россия опять отставала – и ее пришлось кардинально реформировать при Екатерине Великой, при Александре Освободителе, при Славе ВКП (б), при Б. Н. Ельцине. Менее существенно – при всех остальных преемниках. Реформируют и сейчас. Поэтому вновь в ходу модные словеса «информатизация», «нанотехнологии», «модернизация» и т. п. Причем современные лозунги не только отражают очередные реформаторские амбиции, но и демонстрируют миру устойчивость прежнего положения вещей: Россия в который раз участвует в гонке за лидером, повторяя его шаги и утешая себя криками о самобытности.

Выйти из этого замкнутого круга будет весьма непросто! Для этого творцы должны потеснить подражателей. А это, конечно, возможно, если россияне будут не менее интенсивно, чем передовые народы общаться со всем человечеством. Пока же российских «Платонов да Невтонов» крайне мало, а опытных подражателей – вековые напластованья, привыкшие не щадить созидателей неизвестного. Да и сами творцы «никому не хотят ставить ногу на грудь»29 — не рвутся сражаться насмерть с густыми толпами соотечественников, а стремятся к свободному творчеству в укромных «кельях» или за рубежом, где почетно искать нехоженые пути, а не время от времени бросаться вскачь проторенными дорогами.

Страна-догоняйка способна выживать в условиях дефицита внутреннего творчества лишь до тех пор, пока располагает запасами сырьевых и людских ресурсов, достаточными для оплаты процессов модернизации. Это и называется «быть сырьевой империей». Завоевывать и удерживать столь обширные «природные кладовые» получается лишь насильственно, потому что заманивать добровольцев «прелестями» отсталости и тяготами авралов фактически невозможно.

Не П. А. Романов создал это беличье колесо российского бытия. Возможно, и не варяги. Но Петр оказался прекрасным символом «догоняющего развития», благодаря неистовой одержимости государственным величием, опьяняющей необузданности и широте размаха. Эта хмельная удаль – весьма привлекательна для всех российских реформаторов. Даже большевики, ненавидевшие царизм, относились благожелательно к первому всероссийскому императору. Петровская эпоха всегда почиталась одной из важнейших и славнейших в истории.

Национальный символ достоин особых слов. И если одно из них «империя» – то почему бы нет?! Это вполне адекватная оценка «деяний Петра Великого». Ведь именно при нем исконные российские методы ликвидации отставаний приобрели выразительные очертания. И потому Петровское государство достойно переименования из овеянного сказочной дымкой «царства» в отчетливо крупную, резкую, хлопотливую «империю».

X. Злая ирония истории

Клио – капризная муза! Освященное тысячелетиями может в один момент сделаться чем-то мерзким. Так и произошло со значением слова «империя».

Насмешки бомонда Европы над «Петровским империализмом» стали лишь пробой пера. Наполеон I (1804−1815 гг.) и его племянник Наполеон III (1852−1870 гг.) постепенно заткнули рты юмористам-антиимпериалистам и вернули древнеримскому титулу былые почет и славу. В связи с чем не только «надутые мухи», но и вполне солидные монархи стали использовать ранг «Гениального корсиканца». И вслед за императорами Гаити (1804−1806, 1849−1859 гг.), Бразилии (1809−1889 гг.), Мексики (1822−1823, 1863−1867 гг.) и т. п. – появился победоносный император Германии (1871 г.). В подражанье ему монарх-божество Японии разрешил переводить свой сан «тэнно» как «японский император» (1872 г.). Британская королева согласилась назваться императрицей Индии (1876 г.). Турецкий султан объявил себя «императором османов» (1877 г.). Правда, квасные патриоты усмотрели в данной моде лишь подражание россиянам, утверждая, будто бы «Петр целым веком предупредил это явление, первый в своем титуле указал начало народности».30

Обнаружив в конце XIX в., что «империя — это круто», популярные писатели и журналисты, принялись обозначать данным словом самые крупные государства, метрополии с обширными колониями, транснациональные корпорации, мировые торговые сети, многотиражные средства массовой информации, модные агентства и т. д. Заодно империями объявили обширнейшие царства Древности и уничтоженные конкистадорами государства майя, инков, ацтеков… «Императором» могли назвать любого мэтра в соответствующей сфере деятельности. А В.И. Ульянов-Ленин даже пришел к выводу, что империализм – высшая (самая развитая), а потому последняя стадия капитализма.31

Однако Первая мировая война доказала превосходство «демократических систем» и разрушила все монархические империи. Казалось бы, с империализаторами покончено навсегда. В моду ворвались титулы Президентов32 и Председателей. Однако послевоенные бедствия создали новых вождей, бредящих имперскими идефиксами. Муссолини, придя к власти в 1922 г., открыто провозгласил реставрацию Римской империи величайшей задачей Италии и после завоевания Абиссинии (Эфиопии) в 1936 г. объявил итальянского короля императором. Гитлер с 1933 г. выстраивал Третий Рейх…

Вторая мировая война стала кошмарной платой за подобный империализм. Но и это не прекратило появления императоров: мелких, но очень гнусных. В их числе каннибал Бокасса, который в 1976 г. провозгласил себя императором, а свое государство Центральноафриканской империей. За 3 года императорствования он сожрал и законсервировал сотни своих подданных.

В результате слыша или произнося «империя», современный человек вспоминает не только Цезаря и Августа, Карла и Наполеона, Петра и Екатерину, но и фашистов с людоедами тоже. А заодно книжные и киношные «Империи Зла»…

Подобная ложка дегтя испортит любую бочку мёда! Поэтому было бы правильно всем искренним поклонникам Петра и всем истинным патриотам России не носиться, «как с писаной торбой», с имперским статусом, пока не уляжется смрад осквернений. Сраму не оберешься, возвеличивая себя загаженной титулатурой!

Я же хочу помечтать о тех временах, когда русское «Государство» станет для всех землян очень высоким статусом общественного единства! И, конечно же, «Государь» - предводителем человечества.

Приложение № 1.
Официальные документы о поднесении титулов Петру I (выдержки).

1.

Начну с «Акта поднесения Государю Царю Петру I титула Императора Всероссийского и наименования Великого и Отца отечества»:33

(Сенат и Синод решили) «Его Величество, в показание своего должного благодарения за высокую Его милость, и Отеческое попечение, и старание, которое Он во благополучие Государства во все время Своего славнейшаго Государствования, и особливо во время прошедшия Шведския войны явить изволил, и Всероссийское Государство в такое сильное и доброе состояние, и народ Свой подданной в такую славу у всего света через единое токмо Свое руковождение привел, как-то всем довольно известно, именем всего народа Российского просить, дабы изволил принять, по примеру других, от них титло: Отца Отечествия, Императора Всероссийского, Петра Великого».

«Оной Сенат, именем Всероссийского Государства чинов, Его Величество просил, чтобы к ним милость показал, и тот титул принять благоволил, и им позволил в церкви при отправлении торжества, чрез сочиняемую о том речь Себе представить и принесть».

2.

Полный текст данного сенаторского прошения опубликован отдельно – вот из него цитата:

«Хотя мы ведаем, что Вашему Величеству, яко Самодержцу, вся принадлежит, однакож в показание и знак нашего истинного признания, что весь подданной Ваш народ ничем иным, кроме единых Ваших неусыпных попечений и трудов об оном, и со ущербом Дражайшего здравия Вашего положенных, на такую степень благополучия и славы в свете произведен есть, помыслили мы, с прикладу древних, особливо ж Ромейского и Греческого народов, дерзновение восприять, в день торжества и объявления заключенного оными Вашего Величества трудами всей России толь славного и благополучного мира,34 по прочитании трактата оного в церкви, по нашем всеподданнейшем благодарении за исхадатайствование оного мира, принесть свое прошение к Вам публично, дабы изволил принять от нас, яко от верных своих подданных, во благодарение титул Отца Отечествия, Императора Всероссийского, Петра Великого, как обыкновенно от Ромейского Сената за знатные дела императоров их такие титулы публично им в дар приношены и на статуах35 для памяти в вечные роды подписаны. Святейший Синод в том с нами согласен. И тако токмо ожидаем обще от Вашего Величества милостивого нам невозбранения».36

3.

Вновь обратимся к Акту о поднесении титула: «На что (прошение, врученное Меншиковым) Его Величество, чрез Его Светлость (Меншикова), им объявить повелел, что Он с некоторыми членами Сената напредь о том изволит говорить. И когда оные к Его Величеству общее с двумя Архиепископами яко с Президентами Синодскими пришли и Его Величеству паки то свое покорнейшее прошение повторили, то Его Величество, по Своей обыкновенной и достохвальной модестии37 или умеренности, того принять долго отрекался, и многими явленными резонами от того уклоняться изволил. Однако ж, по долгом оных Господ Сенаторов прошении и предложенным важным представлениям, последи38 склонился на то Всемилостивейше позволить».

«В 22 день Октября, в день торжества в Соборной церкви Пресвятой Троицы … Архиепископа Псковского поучение на кафедре сказывано, в котором все Его Величества дела и славные действа со всеми благодеяниями, которые Он во время сего Своего Государствования, особливо же во время сей войны, Своему Государству и подданным показал, пространно показаны, и что Ему имя Отца Отечества, Императора и Великого по достоинству иметь подобает. По окончанию же того поучения приступил весь Сенат к Его Императорскому Величеству и Канцлер Господин Граф Головкин говорил от онаго, именем всех Государственных Чинов, Его Величеству последующую речь:

– Вашего Царского Величества славные и мужественные воинские и политические дела, через которые токмо единыя Вашими неусыпными трудами и руковождением мы, Ваши верные подданные, из тьмы неведения на театр славы всего света, и тако рещи, из небытия в бытие, произведены, и во общество политичных народов присовокуплены, яко то не токмо нам, но и всему свету известно; и того ради, како мы возможем по слабости своей, довольно благодарных слов изобрести за то и за настоящее исходатайствование толь славного и полезного Государству Вашему с короною Свейскою вечного мира, яко плода трудов Ваших, по достоинству возблагодарити. Но ведая Вашего Величества, неимеюща в таких хвалах благоугождения, не смеем оных здесь распространять, однако ж да не явимся тщи в зазор всему свету, дерзаем мы, учрежденный Вашего Величества Сенат, именем всего Всероссийского Государства подданных Вашего Величества всех чинов народа Всеподданнейше молити, да благоволите от нас, во знак малого нашего признания толиких отеческих нам и всему нашему отечеству показанных благодеяний, титул Отца Отечествия, Петра Великого, Императора Всероссийского приняти. Из которых титул Императорский Вашего Величества достохвальным Антецессорам39 от славнейшего Императора Римского Максимилиана,40 от неколиких сот лет уже приложен, и ныне от многих Потентатов41 дается. А имя Великого по делам Вашим Великим, по достоинству Вам уже многие и в печатных письмах прилагают. Имя же Отца Отечествия мы, хотя и недостойны такого Великого Отца, но по милости Божией нам дарованного, дерзаем Вам приложить по прикладу древних Греческих и Римских Сисилитов,42 которые своим славным делам и милостию прославившимся Монархам, оное прилагали. Ваше отцелюбивое снисхождение к нам подает нам такое дерзновением, что Вашему Величеству при подданнейшем благодарении нашем «Твоя от Твоих достойному воздаем», всенижайшее прося, по славному в свете великодушию Своему, тоя милости нас удостоити, и сие приношение от нас милостивейшее восприяти».

«Изволил Его Императорское Величество в кратких, но зело силных словах, Господам Сенаторам на речь их ответствовать:

– Зело желаю, чтоб Наш весь народ прямо узнал, что Господь Бог прошедшею войною и заключением сего мира Нам сделал. Надлежит Бога всею крепостию благодарить, однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с Нами не так сталось, как с Монархиею Греческою. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, которой Бог Нам пред очьми кладет, как внутрь, так и вне, от чего облегчен будет народ».

Приложение № 2.
Петровские преобразования
(краткий перечень)

1. Территория и демография

Территория России увеличилась на 7,6%: с 17,75 до 19,1 млн. км.² Были частично завоеваны Восточная Балтика, Западное и Южное Прикаспье.43 Большей частью освоены Хакасия, Чукотка, Камчатка, Новая Земля и ряд небольших заполярных территорий. Размеры Российской империи по-прежнему уступали только всемирным Британским владениям общей площадью 27,5 млн. км.² Для сравнения размеры современной и наибольшей в мире Российской Федерации – лишь 17 млн. км.²

Благодаря густонаселенности завоеванных прибалтийских земель, демографический прирост был выше. Несмотря на ужасающий «расход человеческого материала»,44 численность россиян выросла на 39%: с 11,2 до 15,6 млн. Около 10% составляли «свежеприобретенные граждане».45 К началу 1725 г. в Европе только Франция была многолюднее, имея 20 млн. жителей. В Азии ж еще больше жителей было у Османской империи, Циньского Китая, Персии и Индийского государства Моголов.

Общая численность двух высших сословий (дворян и священников) достигла 500 000 (3,2% населения). До Петра было около 2 000 дворянских семей – после более 9 000.

Уровень урбанизации остался крайне низким — 3% горожан от общей численности населения. Тогда как в западноевропейских странах он превышал 15%. В 1725 г. Петровская Россия имела 340 городов – меньше, чем маленькая Голландия. Речь Посполитая (вторая на тот момент в Европе по территории и третья по численности населения) имела в 2,3 раза больше городов и в 4 раза больше горожан, чем Россия.

Численность гильдейского купечества России достигла 173 тыс.

Сельское население превышало 94% россиян (с учетом осевшим в деревне помещиков).

2. Вооруженные силы

2.1. Общая характеристика и численность

Были созданы регулярная армия и российский флот на уровне естественнонаучных и тактико-организационных достижений начала XVIII в. Это войско оказалось способным побеждать одну из лучших европейских армий под командованием гениального полководца при соотношении сил 2 к 1 или хотя бы 3 к 1.

Первое подобие европейской регулярной армии в 1633—1634 гг. создал дед Петра Михаил I. Начинание развил отец Алексей I. В 1680 г. брат Федор III имел 61 тыс. пехоты и 31 тыс. рейтар46 в «новоманирных войсках» («войсках нового строя»). Но эти формирования исчезли после неудачных походов в Крым фаворита царевны-регентши Софьи Голицына В.В.

В год реального воцарения Петра (1689 г.) постоянная армия сводилась к стрелецкому войску общей численностью 22,5 тыс. К году смерти императора (1725 г.) численность регулярных войск выросла в 10 раз – до 220 тыс. солдат и матросов. Кроме того, имелось 110 тыс. казачьих и иных нерегулярных формирований.

Настоящего флота до Петра не было. Царь унаследовал от отца полусгнивший корабль «Орел» на Каспии. После себя же оставил 48 линейных кораблей, 15 фрегатов, около 750 галер и иных (преимущественно мелких) судов на Балтийском, Каспийском и Белом морях. Их совокупный экипаж – 28 тыс. Всего было построено 1104 кораблей, еще 116 куплено за границей, и 8 захвачено у неприятеля.

2.2. Структура

Сухопутные войска получили сохранившуюся доныне оргструктуру: дивизия — бригада — полк — батальон — рота. Полки стали именоваться не по фамилии командира, а по месту постоянной дислокации.

Появились гвардейцы и гренадеры (спецназовцы-гранатометчики).

Соотношение пехоты и конницы стало 2:1, что ближе к тогдашним европейским пропорциям, а не к азиатскому преобладанию конницу, как раньше. В кавалерии возобладали драгунские полки.47

Обновлена присяга государю и изданы воинские уставы.

2.3. Вооружение

Вместо прежних фитильных мушкетов с багинетами,48 пик и бердышей49 в 1706—1708 гг. армию оснастили ударно-кремниевыми ружьями с трехгранными штыками. Их скорострельность – 1−2 выстрела в минуту, убойная дальность – свыше 80 м.

К 1725 г. армия имела 16 тыс. пушек, гаубиц и мортир.50 Из них 2,5 тыс. корабельных орудий и более 11 тыс. стационарных (крепостных, гарнизонных, портовых и т. п.). Артиллерия стала легче, маневренней, скорострельнее прежней. Била за 300 м.

До Петра оружие в основном импортное, с 1713 г. – только отечественное.

Военная промышленность добилась рекордных в Европе объемов и несопоставимого с гражданской промышленностью качества.

2.4. Стратегия и тактика

Воевали в традиционном стиле: не считаясь с потерями – но в невиданных ранее масштабах и почти беспрерывно. Поэтому жертвы были ужасающими. «Наскоро собираемые полки быстро таяли в боях, от голода, болезней, массовых побегов».51 Погибло свыше 500 тыс. военнослужащих, еще столько же получило тяжелые увечья, причем на поле боя пострадало меньше, чем вне него. Из 80 тыс. артиллеристских орудий, отлитых при Петре 64 тыс. было оставлено врагу, брошено в дороге, испорчено неумехами или вышло из строя досрочно. «Корабли были весьма разнотипны, строились из сырого леса (и потому оказывались недолговечными), плохо маневрировали, экипажи были слабо подготовлены. «Владычицы морей» Великобритания трижды запирала русский флот в гавани».52

Сухопутная армия традиционно действовала от обороны (скрываясь за укреплениями) и заманивала противника вглубь своих территорий. За что неоднократно высмеивалась европейцами.

При Петре наконец-то переняли у передовых армий линейную тактику ведения боя.

В битве при Лесной (1708 г.) впервые использованы российские заградотряды: калмыки и казаки с приказом рубить отступающих.

2.5. Условия службы

На исходе Петровской эпохи воинскую службу несли постоянно, а не во время периодических сборов, как раньше.

Перед воинской повинностью уравняли все классы: даже князья начинали рядовыми, «как царь». Зато 14% Петровских офицеров-дворян составляли выслужившиеся простолюдины.

В 1705 г. введен рекрутский набор. Рекрутам-новобранцам на левой руке порохом выжигали крест в качестве отличительного клейма на случай дезертирства.

Петр возложил на армию множество несвойственных ей функций, включая поддержание общественного порядка, поимку преступников и беглых крестьян, надзор за перемещением людей, сбор налогов, перепись населения, борьбу с раскольниками и т. д.

2.6. Расходы

Предшественники Петра тратили на войну в среднем 38,5% госбюджета, Петр – 75,5%, причем абсолютная сумма расходов выросла в 6 раз (в сопоставимых ценах).

2.7. Международный статус

Фантастическая по тем временам численность вооруженных сил сделала Россию жупелом, вроде Турции. Однако, опасаясь жестокости и непредсказуемости этого монстра, западные державы не считали его способным на многое. Прусские дипломаты называли армию и флот Петра «никуда не годными», а французский посланник Кампредон незадолго до смерти Петра писал своему королю: «Как бы русские не храбрились и с какой бы твердостью не пускали пыль в глаза, они не в силах выдержать войну даже с Турцией».53

3. Государство и право

При Петре в России установилась абсолютная монархия – неограниченное всевластие самодержца (состоялся так называемый переход от сословно-представительной к абсолютной монархии). Царь пытался самолично заправлять абсолютно всеми делами, и своей «вездесущностью» превзошел всех известных русских и иностранных государей.

Жесточайшие формы насилия стали универсальным метод управления. «Пытки и казни служили средствами преобразования».54 «Все, что предпринимал Петр, стоило огромных человеческих жертв».55 Даже во время праздничных застолий Петр считал необходимым «насильно кормить, поить и веселить до кровавых соплей». «Не все ли неволею сделано!»56 — резюмировал император собственное правление.

Государственная служба вменялась в обязанность абсолютно всем россиянам, но в разных формах. Все сферы жизнедеятельности подробно регламентировались.

«Нетерпимый ко всякому инакомыслию, даже пассивному сопротивлению, царь не мог допустить, что в его государстве где-то могут жить люди, проповедующие иные ценности, иной образ жизни, чем тот, который проповедовал сам Петр».57

3.1. Престолонаследие

Указом о престолонаследии (1722 г.) предусматривалась передача престола любому лицу, указанному царем, не считаясь с традициями наследования. Объяснялось это необходимостью сохранения сильной державной власти.

«Петр покончил с «кровной изоляцией» династии Романовых»,58 думая, что браки его племянниц и детей с иностранными принцами и принцессами открывают России дорогу к овладению иностранными государствами, но, на самом деле, мелкие немецкие властители получили доступ к российскому трону. И российские императоры, сочетаясь с чистокровными иностранками (преимущественно немками), с каждым поколением становились в 2 раза менее русскими по крови.

До Петра только самозванец Лжедмитрий I короновала свою жену Марину Мнишек (1606 г.). Но и ту в последующем заставили отречься. Петр – первый из общепризнанных российских монархов короновал супругу в 1724 г. Причем сделал это собственными руками. На этом основании после его смерти Екатерина I стала первой женщиной, правившей Россией от своего имени.

3.2. Государственная атрибутика

Петр утвердил нынешний государственный флаг России, ввел наградные ордена, в том числе самый почетный — Андрея Первозванного (1699 г.).

3.3. Огосударствление экономики и религии

Впервые появились госорганы, специализирующиеся на управлении производством и обменом товаров (Берг-,59 Мануфактур-60 и Коммерц- коллегии).

Почти все производства были сделаны госмонополиями61 и поставлены под жесткий госконтроль. Частная собственность совершенно произвольно отнималась и раздавалась властями. Царскими указами предписывалось: чего, сколько и как производить, где и почём продавать. Водились обязательные регламенты даже для кладки печей, починки сапог, выпаса лошадей, укладки дров и т. п.

Подробности в п. 5 настоящего Приложения.

Таким же радикальным образом была огосударствлена церковь (См. п. 4 настоящего Приложения).

3.4. Упорядочение социальной структуры

Петр «произвел генеральную чистку общества, упрощая его состав».62 «Шли интенсивные процессы слияния различных прослоек».63

Всех россиян распределили между 3 классами: 1) служилые (дворяне и священники), 2) посадские (неслужилые горожане) и 3) уездные (неслужилые селяне). Каждый класс был обязан нести возложенные на него госповинности. А, чтобы никто не уклонялся, регулярно проводились смотры знати и подушные ревизии подлых (отсюда «ревизские души»).

Всю знать объединили в шляхетство (оно же дворянство), причем низшую часть прежних «служилых людей» разжаловали в крестьяне и горожане.

С 1722 г. дворянское достоинство стало даваться с присвоением соответствующего чина. 14-ый военный и придворный классы или 8-ой статский класс давали потомственное дворянство. 14-ый статский класс – личное дворянство.

Петр начал раздавать баронские, графские и герцогские титулы, наряду с прежними княжескими, но прекратил жалование думских и прочих боярских чинов (окольничих, спальников, стольников и т. п.).

Поместья и вотчины законодательно уравняли (1714 г.). Недвижимость разрешили наследовать только одному – как правило, старшему сыну. Остальным полагалось зарабатывать на жизнь службой государю.

На западный манер горожан (посадских) в зависимости от размера личного состояния разделили на две гильдии и третий разряд. В первую гилью попали самые богатые «барышники». Во вторую – прочие люди, жившие за счет собственного имущества. В третий разряд – неимущие («подлые люди»). Кроме того ремесленников распределили по цехам — «цунфтам».

С 1722 г. разрешалось переходить из города в город или уходить в деревню только по царскому указу. Исключение делалось для государственных дел и купеческих поездок. Селянину, чтобы перевестись в горожане, следовало иметь очень высокий торговый оборот (500 рублей).

Крестьян разделяли на 5 почти одинаково бесправных категорий: дворцовые, государственные, монастырские, владельческие (помещичьи) и приписные (прикрепленные к промыслам и предприятиям). Категория государственных крестьян (20% крестьянства) была создана Петром, для возложения повинностей на всех, кто до того не работал на государя, церковь, помещика или капиталиста. При этом старинную категорию «вольных и гулящих людей» Петр ликвидировал.

В 1723 г. холопство упразднено, холопы (домашние рабы) перестали отличаться от помещичьих крестьян, очень похожих при Петре на классических рабов.

Закрепощение усилилось: всем крестьянам дозволялось покидать место жительства только с письменного разрешения землевладельца, засвидетельствованного земским комиссаром и командиром местного полка. Крепостные стали дешевле лошадей. Петр требовал не разделять семьи при распродаже крепостных.

Не менее 200 тыс. россиян ежегодно находилось в розыске как скрывавшиеся от госповинностей и наказаний.

3.5. Административное устройство

В 1713 г. столица переместилась в Санкт-Петербург.64

Проведены две административно-территориальные – «губернские» реформы в 1707—1710 гг. и 1719 г, разделившие страну на губернии — провинции – дистрикты (уезды). В 1708—1710 гг. создано 6, потом 8, наконец, 9 губерний, разделенных на уезды. В 1712—1715 уезды группировали в провинции. По реформе 1719 г. утверждено 11 губерний из 50 провинций, делившихся на дистрикты.

Для «равномерного» налогообложения страна разграничивалась на 146,5 долей из примерно 800 тыс. дворов.

С 1720 г. городское «самоуправление» в стиле западных муниципалитетов насаждалось силами Главного магистрата, местных бургомистров и «магистратур».

3.6. Реорганизации госаппарата

Царь неоднократно преобразовывал все госорганы.

Государственную (Боярскую) Думу постепенно заменила «Царская консилия министров» (Ближайшая канцелярия), а ее с 1711 г Правительствующий Сенат – коллективный заместитель царя. Патриархию в 1701 г. вытеснил восстановленный Монастырский приказ вкупе с назначенным царем местоблюстителем-экзархом. Их в 1721 г. сменила Духовная Коллегия, вскоре переименованная в Святейший Синод, поднятый на уровень Сената, но с 1722 г. поставленный под надзором царского обер-прокурора. Эти — считавшиеся высшими — органы власти во всем подчинялись монарху. За ними по царскому поручению присматривали специально назначенные гвардейские офицеры.

На ведомственном уровне многочисленные единоначальные «приказы» с запутанными и дублирующимися полномочиями в 1717—1720 гг. были преобразованы в как бы четко дифференцированные и якобы коллегиальные органы: сперва 9 – потом 11−12 центральных и множество местных (ландратских) «коллегий». Был установлен стандартный состав коллегии: президент, вице-президент, секретарь, советники и асессоры (заседатели). Коллегиям придавалась канцелярии, отраслевые конторы и прислуга.

Помимо коллегиальности Петром насаждалась выборность должностных лиц, но тоже под непосредственным руководством и присмотром государя или его надзирателей. Что нисколько не помешало упразднить выборность повсюду, где она реально существовала, включая избрание прибалтийских муниципалитетов и украинских гетманов.

В 1720 г. Петр впервые ввел тайное голосование в Сенате и коллегиях.

В судебном процессе роль следствия гипертрофировалась — инквизиционное разбирательство сменило состязательное. Письменное производство вытесняло устное. Присяжных и адвокатов Петр категорически отвергал. В то же время появились специализированные судебные органы: Юстиц-коллегия и ландрихтеры – местные мировые судьи (правда, подчиненные местному руководству: губернаторам, воеводам и т. д.).

При Петре получил распространение комиссариат (представительство на местах). В центральные и некоторые местные госорганы направлялись царские комиссары (представители). Своих комиссаров имели в губерниях всероссийские коллегии. Полковые комиссариаты находились в городах, обеспечивающих снабжение соответствующего полка.

При Петре впервые размежевали гражданские и военные должности, но при этом абсолютное большинство госслужащих имело и те и другие, а статская служба уподоблялась военной. Статские, как и военные, стали давать «личную присягу Государю» (1711 г.).

Прежнюю систему «кормления» (жизнь местного начальства за счет подведомственного населения) формально отменили, переведя всех госслужащих на «денежное жалование» из госбюджета в соответствие с централизованно установленными окладами. Но это почти не мешало продолжать прежнюю практику, официально считавшуюся мздоимством.

Повысилось единообразие государственных процедур и структур.

Прежний бюрократизм развил все свои негативные черты.

Бумажное делопроизводство в сотни раз нарастило объемы. В имперский период ежегодно «производилось» свыше 200 тыс. официальных бумаг («дел»).

3.7. Разветвленная система слежения и доносительства

Петр создал множество служб, призванных информировать власти о преступных делах и умыслах, наделив соглядатаев и доносчиков широчайшими полномочиями. Популярная поговорка Петровских времен гласила: «Бог любит праведника, а царь ябедника!»

В 1718 г. создана Тайная розыскных дел канцелярия – орган политического сыска и полиция. Для рассмотрения жалоб в 1720 г. учреждена при Сенате Рекетмейстерская контора. В 1722 г. появилась прокуратура.

Цензурой печатной продукции, писем и слухов непосредственно занимался сам царь, поощряя очень высокими наградами (до 100 руб. – годовое довольствие капитана) разоблачение авторов «антигосударственных пасквилей».

Недоносительство приравнивалось к «утаенному» преступлению.

Добровольным доносчикам и учрежденным в 1711 г. штатным фискалам (тайным соглядатаям) полагалась половина имущества «разоблаченного преступника», а порою и все имущество целиком плюс чины уличенного преступника. «Донеся «куда следует» на своего господина, можно было получить не только свободу, но и стать помещиком».65

По указу 1714 г. фискалы освобождались от ответственности за ложные доносы, «понеже невозможно о всем акурат ведать».66

Духовные (церковные) фискалы официально именовались инквизиторами. Тем самым при Петре появилась Всероссийская инквизиция. Кроме того, всем священникам под страхом «лишения сана, имения и жизни» повелевалось доносить о преступлениях против государя, выведанных во время исповеди. За недонесение об иных проступках их паствы пастырей штрафовали и лишали сана.

3.8. Чиновничество

Число статских служащих при Петре увеличилось в 5 раз (до 34 500, из них 5 100 в центральных ведомствах). За 1721−1723 гг. численность канцелярских работников удвоилась – это рекордные темпы роста российского госаппарата.

Для ранжирования чиновничества в 1722 г. введена единая для всех штатских, военных (включая флотских) и придворных Табель о рангах (14 классов, где первый — наивысший). Названия рангов, чинов и званий заимствовалось на Западе, заменяя русские аналоги.

«Петр дал решительный перевес выслуге перед породой».67 Что наряду с подушной податью считается ярким примером усиления индивидуализма и умаления коллективизма.

Льстивая и послушная царская собачонка Лизета была объявлена образцовым госслужащим.

Почти все «птенцы гнезда Петрова» прославились разнузданным карьеризмом и фантастическим казнокрадством. «Сведущие люди рассчитали, что из собранных 100 рублей только 30 попадали в царскую казну, остальные чиновники делили между собой».68 В. А. Гольцев утверждал: «Лица, облеченные наибольшим доверием царя, осыпанные его милостями, отличаются непомерным хищничеством, попирают справедливость и законы самым наглым образом».69 Его дополнил И. Л. Солоневич: «Около Петра подбиралась совершеннейшая сволочь».70

3.9. Законотворчество

Динамичность и всеохватность законотворчества значительно возросли. До Петра издавалось в среднем 40 указов в год, при Петре по 160, увеличившись от 50 в начале царствования до 280 в конце. Появляются новые виды нормативных актов: табели, плакаты, артикулы, экзерциции и т. д.

Самыми детальными и системными актами Петровской эпохи правоведы признают Воинский устав (1716 г.), Морской устав (1720 г.) и Генеральный регламент (1719−1724 г.), регулирующий деятельность всего госаппарата и устанавливающий права и обязанности всех чиновников.

Наблюдается переход от казуистичности предписаний71 – к обобщенным нормам права, рассортированным по рубрикам и отраслям.

Материальное право отделилось от процессуального.72

В юридический оборот введен термин «преступление». Все уголовные правонарушения по указу 1723 г. разделили на государственные и партикулярные. Первые карались намного строже – как правило, мучительной смертью.

В составе правовых норм возобладали многословные «экспликации» (пояснения): введения («преамбулы»), обоснования, рассуждения, поучения, сетования и угрозы самодержца.

3.10. Система наказаний

Число «составов преступлений», караемых смертью, при Петре утроилось. Среди них были и такие мелкие проступки, как повреждение одного строевого дерева и присвоение кусочка меди. «Ни до, ни после Петра в России не было издано такого огромного количества указов, каравших смертной казнью за преступления по должности».73

Умысел обычно карался так же, как и само деяние.

За непредусмотренные законом проступки царь рекомендовал наказывать по аналогии с предусмотренными.

Действовала круговая порука: за проступок одного часто карали семьями и коллективами.

Широко практиковались публичные казни, изощренные истязания (включая пытки), шельмования,74 каторжные работы, ссылки на галеры, заключения в смирительные и работные дома. Телесные наказания применялись ко всем сословиям. Причем царь любил пытать и карать лично, а пуще всего – рубить головы, бить своей тростью («царской дубинкой»), растягивать на дыбе и загонять иголки под ногти.

3.11. Массовые репрессии

Петром утоплены в крови два стрелецких бунта 1689 г. и 1698 г., Астраханское восстание 1705 г., Башкирский бунт и восстание донских казаков Булавина в 1708 г., множество менее масштабных возмущений и беспорядков.

Царь безжалостно расправился с большинством своих друзей и родственников, в том числе замучил или велел задушить приговоренного к смерти старшего сына Алексея.75 «Любимую» жену Екатерину и «лучшего друга» Меншикова от расправы спасла только мучительная болезнь и смерть Государя.

Изувеченные трупы казненных «бунтовщиков и разбойников», развешанные вдоль главных дорог, бросались в глаза всем посещавшим Петровскую Россию.

3.12. Правовой нигилизм

«Царь чувствовал себя вне законов не только человеческих, исполнять которые он энергично учил своих подданных, но и божеских. Полагал, что для него нет ничего недозволенного»,76 — писал Н. Н. Фирсов.

Постоянно и беззастенчиво нарушая собственные законы и закрывая глаза на преступления любимчиков, Петр развивал традицию «закононепослушания» («небрежения законами») и укреплял доминирование воли начальства над нормой права.

4. Религия

Церковь полностью подчинили государству (включили в состав госаппарата). Царь открыто обожествлялся.

4.1. Культ Божественного Помазанника

Ф. Прокопович и А. К. Нартов публично называли царя «Земным Богом». М. В. Ломоносов упрочил эту традицию, заявляя в прозе: «Ежели человека, Богу подобного, найти надобно, кроме Петра Великого не обретаю»77 и в стихах «Он Бог, он Бог твой был, Россия!»78 Даже С. М. Соловьев писал: «Если бы мы были язычниками, то Петр стал бы для нас Божеством – покровителем труда».79 А его сын – философ В. С. Соловьев несколько двусмысленно заявлял: «Я затрудняюсь назвать Петра великим человеком – потому что он был недостаточно человек. Он был огромною стихийною силой», «разгульным и необузданным богатырем».80

При Петре введено множество новых молитв и «табельных праздников», посвященных Государю, его родне и свершениям.

Поклонение Петровским местам и вещам – это новая для России традиция, до Петра такого фетишизма в России не существовало. Подобным образом, но гораздо умереннее, поклонялись лишь Святым местам и мощам.

4.2. Огосударствление церкви

Петр после упразднения патриаршества, якобы таившего в себе угрозу «двоевластия», называл главой церкви себя, а в порыве раздражения – свой кортик.

Церковь уравняли с госструктурами, подчинив ее Синоду, назначаемому царем. Компетенцию церковного суда минимизировали. Храмы сделались местами официального оглашения царских указов.

Треть церковных земель изъяли в пользу государства. Иное имущество храмов и монастырей регулярно подвергалось конфискациям. Церковников обязали делиться доходами с царской казной, платить подати и исполнять иные повинности. Только треть священников сохранила налоговые льготы.

В 1722 г. установлена норма 1 священник на 100−150 дворов. «Избыточных божьих слуг» обращали в крепостных или посадских соответствующего прихода.

Культовое строительство допускалось только по царскому указу.

Церковная благотворительность должна была осуществляться исключительно через официальные богадельни.

Посещение церкви по воскресеньям и праздникам, а также исповедь вменялись подданным в обязанность. Явку фиксировали в специальных книгах. Уклонявшихся штрафовали и принуждали исполнить пропущенное.

«Петр не считал для себя зазорным редактировать богословские труды, книги, проповеди, предназначенные для религиозного воспитания подданных в нужном самодержавию направлении».81 Священникам рассылались учрежденные царем или Синодом тексты проповедей, иных наставлений и инструкций.

4.3. Борьба с монашеством

Особо много внимания царь уделял искоренению ненавистного ему монашеского «безделья и паразитизма».

Пострижение в монахи допускалось только по царскому указу, а в 1723 г. пострижение вообще прекратили. За счет убывающих (умирающих и расстриженных) монахов приказывалось содержать отставных солдат-инвалидов.

В 1701 г. «Петр предписал на каждого монаха установить норму содержания – по 10 рублей и 10 четвертей хлеба в год на человека. Все остальное (собранное монастырем) поступало в госбюджет».82 По указу 1724 г. устанавливалась норма 1 монах на 2−4 содержащихся в богадельне. Лишних закрепощали или забривали в рекруты.

Монахов постоянно преследовали как жуликов и тунеядцев, зачастую лишали статуса церковно-служащих. Им запретили бродяжничать, жить в кельях (надлежало переселяться в особые чуланы при богадельнях), показывать «чудеса» и писать-переписывать книги без разрешения властей. По указу 1722 г. в мужских монастырях понуждали к землепашеству, в женских – к рукоделию, уходу за больными и сиротами.

4.4. Религиозные преследования

Все религиозные конфессии притеснялись и жестоко карались за неповиновение. Иудеи в Россию не допускали, антисемитизм распространялся с самого верха. Старообрядцев облагали двойной податью, заставляли ходить с «козырями» - нашивками в виде красных квадратов с желтой каймой (по указу 1724 г. со специальными медными знаками), часто казнили за ересь и крамолу, не позволяли быть начальниками и свидетелями (кроме дел между раскольниками). Униатов к себе не пускали, а за границей во время русской оккупации отбирали у них помещения и иное имущество в пользу православных церквей, при малейшей возможности убивали, как вероотступников. Атеистов признавали «опасными для общества безумцами», подлежащими пожизненной изоляции в приютах для умалишенных, «вивисекции» (хирургическим опытам) или умерщвлению.

Согласно указу 1713 г. у мусульман, отказавшихся креститься, изымались в пользу царя православные крестьяне вместе с соответствующими землями. Зато крещеных магометан осыпали дополнительными льготами и дарами, прощали им преступления. На отнятых у Персии землях Петр селил христиан (в том числе зарубежных), массово изгоняя автохтонных «басурман».

По указу 1723 г. за отречение от православия полагалась смертная казнь, а за богохульство – «язык прожечь и голову отсечь».

4.5. Высочайшее богохульство

Петр большинством современников воспринимался как отъявленный богохульник и даже явившийся Антихрист.

Религия дискредитировалась царскими развлечениями и выходками: типа «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора», шутовских игрищ в храмах и прочих святых местах, заигрываний с язычеством и оскорбительных (богомерзких и богохульных) высказываний.

Постные дни в армии и на флоте Петр отменил, чтобы бойцы себя не обессиливали. Постящих матросов было велено бросать за борт, а солдат – пороть: при этом упорствующие тонули или запарывались.

«В 1721 г., чтобы удержать на Урале опытных горных мастеров-шведов, Петр разрешил лютеранам жениться на православных».83

Несмотря на особо циничное глумление над церквями и религиозными канонами, царь однозначно рассчитывал на Божью благодарность и Великую награду «за труды свои тяжкие». Он постоянно уверял свиту и народ, будто бы все им содеянное было угодно Богу, как направленное во благо препорученной Господом России. И потому самодержец видимыми угрызениями совести никогда не мучился. Даже растерзав сына или нарубив голов псевдо-заговорщикам – шел пить, веселиться, куражиться… А все свои неприятности почитал несправедливыми ударами демонической и богоборческой Судьбы, но никак не Господней карой.

4.6. Вульгарные суеверия

Несмотря на то, что сам же яростно искоренял «ложные» чудеса и истреблял лживых «волхователей», Петр испытывал мистический трепет перед «святыми мощами», приметами и сновидениями, которые всегда записывал и старался истолковать с помощью «специалистов».

Важнейшим и самым популярным религиозным мероприятием Петровской эпохи считается обретение и перенесение в Санкт-Петербург мощей Александра Невского. Всероссийский культ этого князя развивался особо настойчиво.

Верил Петр и в колдовство. Даже свою бывшую сожительницу Анну Монс отдал в 1717 г. под суд как ведьму, приворожившую Государя.

Все это являлось и результатом, и причиною сохранения в широких народных массах вульгарных предрассудков и веры в сверхъестественное.

5. Экономика

Считается, что именно при Петре Россия встала на путь «индустриализации» (соотношение аграрного и ремесленно-промышленного сектора достигло пропорции 85% к 15%). Основные средства для развития промпроизводства, как всегда, изымались у крестьянства. «Заводчики» имели большие льготы и зачастую вообще освобождались от всех госповинностей.

ВВП за годы правленья Петра (1789−1725 гг.) вырос на 80%, чему способствовали жесточайшее принуждение, массовый наем иностранных специалистов, правительственная поддержка избранных предпринимателей и протекционистские тарифы.

5.1. Промышленность

До Петра существовало 38 мануфактур – после него их стало 205 или даже 233 (еще несколько сотен успело разориться при нем). Все они работали преимущественно на войну. Многие были крупными — с сотнями и даже тысячами работников.

Металлургические, текстильные, добывающие, кожевенные, деревообрабатывающие, пороховые и прочие предприятия, связанные с «гонкой вооружений», увеличили объемы производства в разы.

Петровская Россия вышла на 3 место в мире по объемам производства металлов (после Англии и Швеции). К концу царствования Петра выплавлялось около 110 000 т. чугуна и свыше 3 200 т. меди ежегодно.

Петр впервые организовал добычу российского угля, называя его «топливом будущего». Привлекала царя и прикаспийская нефть, хоть ее в те времена фактически не использовали.

Вместо узких текстильных полотен стали ткать широкие (европейского стандарта).

К 1723 г. русская писчая бумага вытеснила импортную.

Впервые организован сбор утильсырья.

5.2. Добыча полезных ископаемых

Петр всячески поощрял и пропагандировал добычу полезных ископаемых. Поиск руд разрешался любому. Добыча – нашедшему. Земля по требованию обнаружившего полезные залежи изымалась из сельхозоборота и предоставлялась для горнорудного промысла. Если землевладелец отказывался участвовать в разработке недр – с ним разрешалось не считаться.

5.3. Сельское хозяйство

Появились новые виды продукции – табак, картофель, сахарная свекла, виноград, несколько импортных сортов зерновых культур и породистые (тонкорунные) овцы. Начат «китовый промысел».

Урожайность осталась на прежнем низком уровне («сам-два»84 по зерновым). Зато в разы увеличилось поголовье лошадей и овец, необходимых для армии в качестве транспорта и сырья соответственно. Петр учредил 3 конезавода.

Государство добивалось замены серпов косами, селекции семян и стопроцентного использования навоза. К сожалению, малоуспешно.

В скудных северных регионах оброк вытеснял барщину, в тучных южных – наоборот.

5.4. Коммуникации

Из средств сообщения при Петре развивалось только кораблестроение и мореплавание. Из множества начатых и запланированных каналов прорыта лишь небольшая перемычка между Цной и Тверцой (1706 г.). Единственная строившаяся дорога между столицами была заброшена на 120 версте. Мосты чинились редко. В плохую погоду даже царь неделями добирался из одной столицы в другую. Чиновники и послы ехали еще дольше.

Архангельский порт был «съеден» Петербуржским, получившим налоговые льготы и монопольные права на вывоз самых доходных и массовых товаров.

5.5. Градостроительство

При Петре новых городов появилось немного (не более 15). Но два из них знаковые – новая столица Санкт-Петербург и промышленный центр Екатеринбург, созданный для управления пермскими и уральскими заводами.

Чтобы столица получилась по-европейски каменной, на время ее возведения запретили строить из камня по всей России. Чтобы была многолюдной, пышной и богатой – сгоняли простонародье и знать, ремесленников и купцов. Зато Мегаполис «сложился» там, где других крупных городов не было раньше и не появилось до сих пор: вблизи Заполярья, посреди болот. Главный порт – у мелкой и замерзающей гавани. Столица – в уголке огромного государства. По словам Э. В. Надточия «Петербург – самый дорогой за всю историю памятник деспотизма».85

В столице с 1716 г. впервые в истории российского градостроительства осуществлялась застройка по предварительно утвержденным архитектурным планам.

Город Петра стал образцом «цивилизованной» жизни для всей страны, посильно демонстрируя великолепие Амстердама, Парижа, Лондона, Венеции и т. п. «Тип застройки Петербурга, его архитектура были впоследствии тиражированы при застройке более двухсот провинциальных городов России XVIII века».86

5.6. Торговля и протекционизм

Независимых иностранных купцов, ранее контролировавших внешнюю и внутреннюю торговлю России, практически вытеснило государство и его протеже.

Российские цены подтянулись к европейским, однако по многим товарам все еще отставали в 3−4 раза. Поэтому значительную часть российского экспорта оптом скупали в портах западноевропейские коммерсанты, перепродавшие его втридорога.

В 1719 г. Петр издал указ о свободе торговли с сокращением госмонополии до 2 товаров (поташа и смольчуга). Но при этом всех купцов полностью подчинил Коммерц-коллегии.

В таких условиях ярмарочная торговля не росла и в магазинную не превращалась. Зато сбыт иноземной роскоши, приобретаемой вельможами и зажиточными предпринимателями, увеличился в 20 раз. Царь этому покровительствовал, называя роскошь «двигателем коммерции». Да и сам любил, чтоб его окружало все такое же яркое, как любимые женщины и фейерверки.

Петр и его помощники, вдохновляемые первым русским экономистом Посошковым И. Т., с абсолютной прямолинейностью воплощали в жизнь фундаментальный принцип модного в ту пору на Западе меркантилизма: «экспортировать по максимуму, импортировать по минимуму». Пик такой политики – «сумасшедшие» таможенные тарифы 1724 г., предусматривавшие взимание 75% стоимости ввезенного товара, если аналогичный производится в России, 25% - если своего производства аналогов недостаточно, и 10% - если соответствующего производства в России нет. Тарифы ж на вывоз за редким исключением, держались на уровне 1−6%.

В таких условиях импорт «товаров народного потребления» прекратился вообще, зато российский экспорт существенно вырос, и страна получила немалое (до 30% экспорта) положительное сальдо внешней торговли, позволившее расплатиться со всеми западными кредиторами. Правда, вывозилось в основном сырье и полуфабрикаты. Лен и пенька – основные экспортные товары. Кроме того, в больших объемах экспортировали пушнину, мёд, воск, строевой лес, смолу, деготь, парусину, канаты, кожу, сало, щетину, железо и медь. Зерно вопреки традиции вывозилось редко и в небольших количествах, так как в самой России постоянно не хватало хлеба.

5.7. Непотизм (блат)

Создавались исключительно благоприятные – «тепличные» условия для предпринимательской деятельности угодных властям иностранцев и россиян.

До Петра только «солевары» Строгановы славились как «миллионщики», хоть имели капитал стоимостью лишь в несколько сотен тысяч рублей. При реформаторе появилось три десятка настоящих миллионеров, среди которых с большим отрывом лидировали суперказнокрад Светлейший князь Александр Меншиков и осыпанный льготами «заводчик» барон-комиссар Никита Демидова – обладатели состояний, превышавших рекордный госбюджет 1723 г. в 10,3 млн., — мультимиллиардеры в пересчете на нынешние доллары.

5.8. Кооперирование

Петр в подражание Западу насильственно насаждал «кумпанства» во всех сферах деятельности. Известны случаи, когда объединяли купечество под дулами ружей. Однако новомодных компаний получилось в 4 раза меньше, чем допетровских «артелей и прочих добровольных объединений». Потому что царские любимчики предпочитали хозяйничать и обогащаться единолично.

5.9. Приватизация

Предпринимались попытки развития частной собственности и личной инициативы за государственный счет под неусыпным и строгим госконтролем.

«Еще в 1702 г. Невьянский металлургический завод был передан Никите Демидову». «В последнее десятилетие царствования Петра передача мануфактур компаниям и частным владельцам вошла в широкую практику, однако передаче подлежали в первую очередь наиболее убыточные для казны предприятия» «Новые владельцы получали от государства различные льготы». Впрочем, приватизировавшая госимущество «компания не обладала правами настоящего владельца. Она осуществляла лишь своеобразную аренду, условия которой четко определялись государством, имеющим право их изменить, вплоть до возвращения в казну отданного завода и даже конфискации построенного за свой счет».87

Бюрократический надзор за такими частниками был особенно строг. Основной обязанностью приватизаторов было исполнение госзаказов, достигавших или приближавшихся к 100% объемов производства.

5.10. Импортозамещение

Петр верил, что абсолютно все товары нужно производить внутри страны, закупая лишь дефицитное сырье. В результате импортозамещение доходило до таких абсурдов, как российское производство «венгерских вин». Урожай мадьярских виноградарей скупался на корню. Его на подводах тащили в Петербург и там из остатков испорченных ягод делали вино для массового употребления. Разумеется, для царя и знати венгерское и иные хорошие вина везли морем в надежно упакованных бутылках.

5.11. Вывоз капитала

При Петре впервые наблюдалось «бегство капиталов за рубеж». Даже императрица и ближайшие соратники царя предпочитали вкладывать свои «накопления» в Англии, Голландии и Венеции. Хоть по закону это считалось контрабандой и наказывалось мучительной смертью.

5.12. Денежная эмиссия

Использование иностранных денег на территории России попало в категорию особо тяжких преступлений. А чтобы хватало собственной монеты – вывоз золота и серебра был запрещен, и впервые введена абсолютная госмонополия на денежную эмиссию и чеканку. Царь нацеливал российских коммерсантов и чиновников добывать любыми способами испанскую монету из высокопробного серебра, дававшую наибольшее количество низкопробных российских рублей.

Петр лично руководил беспрерывным реформированием денежной системы. В результате поставил несколько долговечных финансовых рекордов. В 1701 г. рубль из-за предпринятого Петром снижения серебряного содержания обесценился вдвое (рекордная годовая девальвация). В 1705 г. из-за повышения налогов цены на соль и многие другие товары удвоились (на табак даже удевятерились) при устойчивом курсе рубля к инвалютам (рекордная годовая инфляция). Нечто похожее, но в меньших размерах происходило постоянно, так как государь не прекращал фальсифицировать деньги (подменять серебро и золото свинцом и медью)88 и вмешиваться в ценообразование. Зато он оставил потомкам «десятичную» денежную систему, созданную реформой 1700−1704 гг. В ее основе приравненный к талеру серебряный рубль и медная копейка, точно равнявшаяся 1/100 рубля.

5.13. Налогообложение и иные поступления в бюджет

Общая сумма налогов при Петре утроилась (для сравнения при Софье за 1682−1689 гг. удвоилась).

Основной источник дохода — подворный налог в ходе реформы 1719−1724 гг. был заменен более весомым – «подушным». «Подушье» давало 34% поступлений в казну, ещё 29% приносил питейный налог, и 14% - пятипроцентный налог с торгового оборота. За счет соляных сборов содержалась царская канцелярия (Кабинет Его Величества).

Взималось еще 30−40 весьма экзотических налогов: рекрутский, драгунский, корабельный, мукомольный, трубный, с мостов, с переправ, судебный, с лавок, с хомутов, поддужный, с извозчиков, банный, печной, обрядовый, с огурцов, с орехов, с арбузов, на бороды и усы, на улья, на хомуты, на шапки, на сапоги, на шахматы, зеркальный, свадебный, ледокольный, погребной, водопойный, с раскольников и т. д. С 1704 г. над сочинением таких пополнений бюджета работал целый штат специальных чиновников – «прибыльщиков».

Однако налогов хватало только на 85% госрасходов. Чтобы покрыть бюджетный дефицит, Петр:

— драл крупные штрафы за всевозможные провинности;

— брал «займы», беспроцентные и, в конечном итоге, безвозвратные;

— проводил регулярные конфискации имущества, признанного «пропадающим втуне» или «неправедно нажитым».

Император оставил империю без госдолга и с несколькими миллионами рублей в казне.

5.14. Принудительный труд

Труд крепостных и каторжан составлял более 95% трудозатрат, вольнонаемных работников – 1,7%, солдат – 3,3%. Впрочем, любой труд мало отличался от самой суровой каторги, и треть работников были официальными каторжанами. «Заводчикам» разрешили закрепощать своих рабочих и восполнять недостаток рабочих рук покупками крепостных целыми деревнями. «Крепостная промышленность» - уникальное новшество Петра.

Царь маниакально преследовал тех, кого он считал «гулящими людьми, не пристроенными к нужному делу»: тех из них, кого, поймав, не убивали на месте — отправляли на каторгу.

Платить солдатам, чиновникам и работникам, а уж, тем более, платить регулярно считалось необязательно. «Палок достаточно, чтоб не платить!» - шутил генерал-адмирал Апраксин Ф.М.89

5.15. Народное потребление

Уровень потребления простых людей за 1700−1725 гг. снизился вдвое. Такое наблюдалось впервые в условиях роста ВВП.

Российский ширпотреб имел крайне низкое качество, поскольку лучшие кадры работали на войну, используя лучшие материалы.

6. Новый быт

По мнению академика Д. С. Лихачева, Россия при Петре перешла от средневекового быта, основанного на ожидании Царствия Божия, к быту нового времени, устремленному к улучшению земного бытия.

При Петре в России распространился стиль барокко.

6.1. Внешний вид

Внешний вид некоторых россиян (особенно горожан и военных) стал более европейским, благодаря таким мерам как принудительное обрезание бород и кафтанов, законодательное насаждение иноземной одежды, европейских обычаев и искусств.

По легенде до Петра в Москве была одна женская парикмахерша – при нем расплодились не только парикмахеры, но и ювелиры, белошвейки, музыканты и прочая изящная обслуга.

6.2. Благородные манеры и свободные нравы

По указу 1701 г. было запрещено использование уничижительных кличек и отменены самые постыдные формы раболепия подданных. В 1717 г. как дань новомодной галантности издана переводная книга «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное из разных авторов».

Брачные отношения сделаны свободнее. Принудительная женитьба запрещена, свадьбе предпослано обручение и 6-недельное знакомство брачующихся. Женщинам дано право требовать развода.

По царскому настоянию дам стали приглашать на публичные мероприятия.

По указу 1718 г. прежние застолья и пиры заменены обязательными ассамблеями, типа западноевропейских балов и карнавалов с банкетами и фейерверками.

Свою любовь к салютам царь привил россиянам навеки.

В то же время, как писал В. О. Ключевский «из встречи старых пороков с новыми соблазнами вышла нравственная неурядица».90 Буйные пьянки-гулянки с мордобоями, публичные дурачества-хулиганства, сексуальная невоздержанность, табакокурение, азартные игры (карты, кости и т. п.),91 похабная матерщина – характерная особенность Петровской «субкультуры». Своим примером и побуждением-принуждением подданных ко всему выше перечисленному царь насаждал-развивал подобные непотребства.

Выбирая между демонстративной скромностью царя (изношенная одежда, скромные экипажи, простая еда, маленькие комнатенки и домишки) и напыщенностью придворной жизни (только коронация царицы в 1724 г. с короной за 1,5 млн. обошлась в 25% годового бюджета), люди предпочитали роскошь и старались ее добиться расхищением государственных средств.

6.3. Новые стандарты

Многие старинные ритуалы и формальности были забыты или упрощены.

С 1700 г. был введен юлианский календарь (правда, по всей Европе с 1582 г. вводился более точный григорианский).

Дома повелели строить вдоль улиц (а не во дворах, как раньше) и покрывать черепицей (а не тесом), потолки – штукатурить.

Покойников приказано хоронить в дощатых гробах установленного образца на 3 день, а не в день смерти в произвольном «смертном ложе», как раньше. Строго регламентировалась и установка надгробных плит.

6.4. Оздоровление

Зелейные лавки сменились аптеками.

Был открыт первый военный госпиталь с хирургической школой и анатомическим кабинетом.

Л.Г. Парфенов назвал Петра – «первым российским курортником»,92 который своим выездом на воды в Спа проложил дорогу миллионам нынешних «отдыхающих». Да и в самой России приступили к добыче минеральных вод, используемых в лечебных целях.

6.5. Дополнительные запреты

Писать, запершись, запрещалось под страхом каторги и даже смерти, если подозревалась крамола.

Возбранялось ношение остроконечных ножей.

В ночных городах действовал комендантский час, не касавшийся только знати. Горожане имели право принимать у себя лишь тех людей, о которых предварительно уведомили полицию.

Нищенствовать и бродяжничать категорически запрещалось. В этой связи проводились массовые облавы, включая всероссийскую однодневную облаву 1 октября 1724 г.

Запрещалось жениться неграмотным дворянам, отходникам (работающим вне места жительства) и пр.

Петр пытался минимизировать русское пристрастие к баням, но не преуспел.

7. Просвещение

Царь просвещал народ с особой ожесточенностью, руководствуясь речением: «Семерых забей, но одного выучи!» - поелику не находил никакого добровольного стремления к знаниям и использовал именно те средства, каковыми мог бы побудить к приобретению соответствующих знаний самого себя. В. О. Ключевский уподоблял петровское просвещение «дрессировке диких зверей».93 А Белинский писала: «Учись или умирай – вот что было написано кровью на знамени его борьбы с варварством».94 В результате, как указал Чернышевский, «Петр, насколько мог, внушил ненависть к просвещению».95

Даже «сенатор князь М. Долгорукий не умел писать», а «Меншиков с трудом рисовал буквы своей фамилии».96 Да и сам государь был косноязычен, писал с многочисленными грубыми ошибками, «книгочейством» не увлекался, науку воспринимал на уровне «мастерового».

7.1. Введение обязательного образования

Обучение дворян и духовенства сделали строго обязательным. Однако «цифирь, начальная геометрия и кое-какие сведения по закону Божию – это весь состав начального обучения, признанный достаточным для целей службы; расширение его считалось идущим в ущерб службе».97

Предлагавшееся всеобщее образование горожан Петр признал излишним и даже вредным для промыслов и госдоходов.

Из крестьян лишь особо талантливых предполагалось учить в церковно-приходских школах.

7.2. Иностранные учителя

Ажиотажное внимание привлекли обучение за границей, куда ежегодно посылалось по 150 человек (преимущественно дворян). Однако, по словам современников, домой в основном возвращались развращенные, а не обученные.

В российские школы и семьи гораздо чаще, чем прежде, приглашались иностранные учителя, но крайне сомнительного качества. Поскольку приглашавшие были неопытны в этом деле.

7.3. Учебные заведения

При Петре открылись:

— Морская, Инженерная, Артиллерийская и Иконописно-художественная академии;

 - гимназия Глюка (опекуна царицы);

— 37 школ европейского образца (математических, морских, навигаторских, артиллерийских, инженерных, канцелярских и медицинских);

— около 50 духовных (церковно-приходских) школ.

Было подготовлено открытие Академии наук с прилагавшимися университетом и гимназией. РАН заработала в 1725 г. после смерти Петра. В ней подвизались 16 импортных академиков (12 германцев, 3 швейцарца и 1 француз).

После смерти Петра все его научно-просветительские учреждения запустели и стали возрождаться только во второй половине XVIII в.

7.4. Книжное дело и пресса

Создано несколько новых типографий.

За 1700−1725 гг. издано 1312 наименований книг (в 2 раза больше, чем за предыдущие годы книгопечатанья). В 1700 г. было напечатано около 8 000 листов, в 1724 г. – более 50 000.

Указанные царем иноземные книги (пресловутая «Тысяча книг Петра») частично изданы по-русски, хоть и плохо распространялись.

«Изданные при нем книги не представляют ни научного достоинства, ни живого интереса. Это элементарные руководства, написанные тяжелым, неправильным языком. Не более чем лепет начинающего говорить ребенка»,98 — считал Я. К. Грот.

Рукописную газету «Вести-куранты», составлявшуюся для высшего руководства с середины XVII в., в 1703 г. заменили «общедоступными» печатными «Ведомостями о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и иных окрестных странах».

7.5. Алфавит и язык

Алфавит был упрощен. Гражданский шрифт потеснил церковный согласно указу 1708 г.

Правописание приближено к произношению.

Русский язык «обогатился» примерно 4,5 тыс. заимствованных у иностранцев слов (правда, большая часть из них вышла из употребления еще в XVIII в.). Петровский «новояз» сильно отличается от того, что было до и после Петра. Ибо сам Государь и его малограмотные придворные произвольно смешивали разноязычную и сленговую лексику, сильно коверкая слова и синтаксис.

7.6. Дополнительные средства просвещения

Петр:

— велел собирать исторические документы, изымая церковные архивы, и писать Русскую историю (однако все предложенные варианты таковой категорически отверг);

— развивал картографию и сделал Россию рекордсменкой по числу точно измеренных координат;

— открыл первый в России музей – «Кунсткамеру» (кабинет редкостей) и первый публичный театр «Комедиальную храмину» на Красной площади;

— завез в Россию первый телескоп.

7.8. Искоренение умозрения

Общеевропейская борьба просветителей со средневековой схоластикой, приобрела в России весьма специфический вид. Любая теория для Петра и его соратников была «зело темна и непонятна». Царь строго следил за тем, чтобы очистить Отечество от общетеоретических рассуждений («ненужной зауми»). Он запрещал писать теоретические труды собственным богословам и светским «ученым». Преследовал сына еще и за пристрастие к «Фоме Аквинскому иже с ним». Приказывал исключать из переводимых книг все «умствования» (как бесполезные). Не позволял приехать Лейбницу, Локку, Ньютону и им подобным, чтоб не мутили Россию своей «метафизикой».

7.9. Исследования

Петр рассылал экспедиции для разнопланового изучения России, в том числе отправил Беринга узнать, соединена ли Америка с Россией (в результате чего был открыт Берингов пролив).

8. Развитие международных отношений

Россия сделалась видной участницей международных отношений. Активизация всех форм взаимодействия с западноевропейскими государствами (война, дипломатия, торговля, культурный обмен), а также частые поездки высокопоставленных лиц за границу сделали Россию ближе и понятнее всему миру. Но от этого европейцы меньше любили и сильней опасались «русского варвара».

8.1. Личный вклад царя

Петр — первый выезжавший за рубеж среди московских великих князей и царей. Из русичей до него за границею был киевский князь Изяслав Ярославич в 1075 г.

Царь любил встречаться и общаться с иностранцами, шокируя их своей экстравагантностью, вспыльчивостью, невоспитанностью и неопрятностью. В то же время иноземцы оценивали Петра как патриотичного, сообразительного, искреннего, трудоспособного и настойчивого человека, имевшего множество выдающихся задатков под грубой и злой оболочкой. В целом же полагали, что из главного московита мог бы получиться отличный корабельный плотник.

8.2. Выход к морям

При Петре Россия получила выход в Балтику, через которую было гораздо удобнее, чем через Белое море или посуху, контактировать со странами североморского региона.

Временный выход к средиземноморскому бассейну (обладание Азовом и строительство Таганрога в 1696—1711 гг.) оказался безрезультатным из-за блокирования Керченского пролива враждебной к России Турцией.

Плавание по Каспийскому морю пользы тоже не приносило из-за усобиц в разваливавшейся Персии.

8.3. Зарубежные учреждения

Россия отказалась «от посольств в виде дипломатических караванов в пользу постоянных представительств, укомплектованных знающими страну аккредитования и международную обстановку дипломатами».99

Петр разместил постоянные диппредставительства России во всех западноевропейских государствах, а так же в некоторых других странах.

В дополнение к посольствам с 1715 г. учреждались российские консульства для защиты экономических интересов страны.

8.4. Вмешательства во внутренние дела других государств

Вооружившаяся Россия энергичнее и чаще прежнего вмешивалась во внутренние дела европейцев.

Русская армия неоднократно вводилась на территорию Речи Посполитой, чтоб наводить там свои порядки и защищать царского союзника — короля Августа. В то же время и собственного протеже неоднократно стравливали с внутренней оппозицией, чтобы поменьше своевольничал.

В Мекленбурге и Гольштинии100 «помогали» царским зятьям расправляться с их недругами. В результате разразился «Мекленбурский кризис (1719−1720 гг.): установлению российского протектората над северогерманским герцогством воспротивилась «вся Европа» (Англия, Голландия, Франция, Дания и Пруссия) — и Россия едва избежала общеевропейской интервенции.

Мощь Швеции Петр подрывал «политикой выжженной земли»: русские войска, казаки и диверсанты, вторгаясь на шведскую территорию, грабили и уничтожали все на своем пути, а жителей убивали или угоняли в рабство.

8.5. Зарождение панславизма

Основы российского панславизма (создание единого славянского государства под руководством России) в качестве основы российской экспансии были выработаны при Петре. В этой связи Россия неоднократно провоцировала восстания южных славян на турецкой и австрийской территории и принимала «югославов» на русскую службу.

Первому императору приписывается завещание, предусматривающее неуклонное расширение России за счет Персии, Турции, Индии и всей Европы с превращением Черного и Мраморного морей во внутренние водоемы России.

8.6. Российская недоговороспособность

Свои обязательства по международным договорам Петровская Россия соблюдала лишь постольку, поскольку ей это было выгодно или ее к этому могли принудить – прочим открыто пренебрегала. Турки с трудом отобрали причитавшийся им Азов. Польский король так и не смог получить полагавшуюся ему Ливонию. У шведов вымогали больше обещанного по договору, отказывая в том, что обещала сама Россия. Протекторат над Мекленбургом сохраняли втайне от тех, кому обещали уйти из Германии.

Царь и его представители предпочитали говорить на языке ультиматумов и угроз. Российские послы не стеснялись горячиться и обижаться, оскорблять и вымогать, вести себя надменно и вызывающе, подкупать и брать взятки.

8.7. Облик русского человека за рубежом

Дипломаты, ученики и прочие подданные России стали намного чаще выезжать за границу. И Европа ужаснулась, увидев этих «ряженных в европейское гуннов, этих разнуздавшихся на свободе рабов».

Россиян честили как пьяниц, дебоширов, нерях, неучтивцев, невежд, лжецов, взяточников-взяткодателей, политических и промышленных шпионов, алчных рвачей и беспутных транжир. Говорили, что русские крайне эгоистичны, упрямы, необязательны, вероломны, неразборчивы в средствах, не способны уживаться даже между собой и, уж тем более, с иностранцами.

8.8. Обращение с пленными

Захваченных в плен иностранцев Петр удерживал и беззастенчиво эксплуатировал. Пленных обычно не отпускали без выкупа и даже продавали в рабство, в том числе шведских и немецких христиан вывозили на персидские и турецкие рынки.

8.9. Дань и контрибуции

Крымского хана в 1700 г. заставили отказаться от взимания дани с России. Зато выплатили огромные суммы контрибуции (сопоставимые с годовым бюджетом России) всем державам, с которыми воевали, включая побежденные Швецию (4 года по 2 млн.) и Персию.

9. Грандиозные «прожекты»

Петр оставил после себя множество нереализованных Мега-проектов. Среди них:

— перемещение в Россию центра мировой культуры;

— покорение Америки, Индии и Мадагаскара;

— смещение Великого шелкового пути на территорию России;

— всеобщая канализация страны (покрытие каналами всей российской территории – так, чтоб они связывали в одно целое все реки страны и обеспечили сообщение между всеми ее городами и крупными селами);

— прорубание водного пути через Северный Ледовитый океан;

— воздухоплавание посредством воздушных шаров и журавлиных крыльев;

— изготовление «вечных кораблей» с помощью войлочных кожухов;

— выращивание породы людей-великанов путем скрещивания самых рослых особей, ввозимых из разных стран;

— замена всех нормативных актов Единым Сводом законов;

— воспитание свободных людей с помощью плетей и шпицрутенов.

Список используемой литературы

1. Агранцев И. «Петр Великий – хан-крестоносец», М. Яуза «Эксмо», 2005, С. 13−14.

2. Анисимов Е. В. «Петр Великий: личность и реформы» (электронная версия).

3. Бобылев В. С. Внешняя политика России эпохи Петра I (электронная версия).

4. Валишевский К. «Петр Великий» (электронная версия).

5. Водарский Я. Е. «Население России в конце XVII – начале XVIII века», М. «Наука», 1977.

6. Вольтер «О Петре I» (электронная версия).

7. Гумилев Л. Н. «От Руси до России: очерки этнической истории», М. «Рольф», 2001.

8. Иванов И. М. «Петр Великий. Его жизнь и государственная деятельность» (электронная версия).

9. «История мировой экономики» под редакцией Г. Б. Поляка и А. Н. Марковой — М. «Юнити», 2002.

10. «История отечественного государства и права», ч. 1 под редакцией О. И. Чистякова – М. МГУ, 1992.

11. «История экономики» под редакцией О. Д. Кузнецовой и И. Н. Шапкина, М. «ИНФРА-М», 2000.

12. Ключевский В. О. Русская история: полный курс лекций, книга 2, Мн. «АСТ», 2000.

13. Костомаров Н. И. «История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» (электронная версия).

14. Мережковский Д. С. «Антихрист (Пётр и Алексей)» (электронная версия).

15. Никифоров Л. А. «Русско-английские отношения при Петре I» М. «Госполитиздат», 1950.

16. Петр I: Pro et cоntra, СПб. Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2003.

17. Плутарх «Сравнительные жизнеописания», М. «Эксмо-пресс» и Харьков «Фолио», 1999.

18. Полное собрание законов Российской империи, СПб. 1830, т. 6.

19. Потемкин В. П. «История дипломатии», т. 1 (электронная версия).

20. Российское законодательство Х-ХХ вв., М. 1986, т. 4 (электронная версия).

21. Соловьев С. М. «Чтения и рассказы по истории России», М. «Правда», 1989.

22. Строков А. А. «История военного искусства», т. 4, СПб. «Полигон», 1994.

23. Толстой А. Н. «Петр Первый», Мн. «Народная асвета», 1977.

24. Трахтенберг Л. А. «Сумасброднейший, Всешутейший и Всепьянейший собор» (электронная версия).

25. Труайя А. «Петр Великий» (электронная версия).

26. Чернышевский Н. Г. «Апология сумасшедшего» /Сочинения в двух томах М. «Мысль», 1987, т. 2.

27. Шубинский С. Н. «Исторические очерки и рассказы», СПб. 1911.